Перышко из крыла ангела
Шрифт:
— Эй, Лукреция! Вы что?! Отзовитесь! — забеспокоилась Алена.
— Господи, — выдохнула Лукреция. — Коньяку бы… Ты говорила, что мне можно… я совершеннолетняя. — Лукреция почему-то решила, что спиртное ее расшевелит и заставит думать и действовать быстрее.
— Сейчас устроим! — кинулась к телефону Алена.
Однако после рюмки коньяка Лукреция вместо прилива сил почувствовала какое-то опустошение.
— Твою же дивизию… — пробормотала она.
— Чего? Какую дивизию? Ой, не надо было вам пить, еще хуже стало, — испугалась Алена. — Вы как-то окосели.
— Мне же сейчас выступать! Как я выйду на сцену в таком виде? Ты мою рожу видела?
— Да… — кивнула Алена, — это проблема! Нет, это большая проблема.
— Я бы сказала, проблемища! — округлила глаза Лукреция.
— А заменить вас некому? — спросила Алена.
— Я незаменимая. Я — солистка! — гордо ответила Лукреция и тут же снова сникла. — То есть я сама заменитель. А насчет замены замены я не знаю….
— Да? — с большим сомнением посмотрела на нее девушка. — Вы же говорили, архивный червь, погрязший там в чем-то….
— В науке. А вообще я закончила институт культуры, — вяло ответила Лукреция.
— Понятно. Самодеятельность.
— Если бы. Профессиональный ансамбль, — хмыкнула Лукреция.
— Что-то вы не тянете на профессиональную танцовщицу, только без обиды, — прищурилась Алена.
— Чего так? — нахмурилась Лукреция.
— У меня большой опыт общения с танцовщицами, актрисами и даже стриптизершами, — понизила голос девочка. — И не смотрите на меня так! Это все знакомые моего отца, они клевые….
— Понятно, — вздохнула Лукреция.
— Я помогу вам! Вы помогла мне, а я вам! — загорелись глаза у девушки.
— Мне никто не поможет. Мне надо родиться обратно, а этого еще никто не делал.
— Никто, кроме моего знакомого гримера! Если бы вы знали, какие образы он создает в театре! Замазать пару синяков для него пустяк! И шишку тоже! — пояснила девочка.
— Правда? — забрезжила слабая надежда в конце туннеля грустных мыслей Лукреции.
— Ну конечно! Он и мне поможет замаскировать синяки! — И Алена потянулась к телефону.
— А откуда у тебя такие знакомые? — спросила Лукреция.
— Это у отца куча знакомых, но Гриша отцу не скажет, если я его хорошо мотивирую, — пояснила Алена.
— Мотивирую? — переспросила Лукреция. В какой-то момент она перестала понимать новую знакомую. То ли из-за разницы в возрасте, то ли из-за сильного нервного расстройства… А может, и удар головой стал сказываться.
— Мотивирую деньгами. Вы, Лукреция, как маленькая! Не вешайте нос, держите хвост пистолетом! Мне всегда так отец говорит!
— Правильно говорит, наверное, — попыталась заразиться ее оптимизмом Лукреция.
— Конечно, правильно! Оптимисты дольше живут! Я сейчас пойду позвоню Грише и заодно сниму деньги в банкомате.
— Какая ты деятельная! Это потому, что молодая? — прищурилась Лукреция.
— Это я темпераментная! Вся в отца! Ему тоже двадцать четыре часа в сутки не хватает. — Ждите меня! — и Алена упорхнула из номера.
«Слава богу, что с ней все в порядке, — подумала Лукреция. — Хорошая девочка. Все-таки богатому папаше надо ее больше стеречь! Но она добрая и отзывчивая, это факт. И она мне нравится. Но то, что за ней глаз да глаз нужен, — это тоже факт».
Через час в номере появился Григорий — гей неопределенного возраста, то есть от двадцати пяти и выше. Худой, красивый, манерный и явно попробовавший на своем лице все что можно для омоложения и красоты.
— Привет, — кивнул он Лукреции, словно знал ее всю жизнь. — Ого! Ну и тюнинг! Ночь живых мертвецов давно прошла, девочки! Нельзя же так злоупотреблять!
— Да, а мы вот подзадержались, — ответила Алена. — Нам бы убрать эти следы.
— Ты имеешь в виду след от спиленного рога? — хохотнул он. — Ой, Алена, подведешь ты меня под монастырь, — отметил Гриша. — Это же криминал какой-то?
— Меньше знаешь, крепче спишь! — показала ему язык Алена.
— Ты только…
— Да ничего я не скажу отцу! Гриша, когда я подводила? Мне можно доверять, — заверила его Алена.
Гриша открыл блестящий, серебристый чемоданчик и явил миру множество баночек, пузырьков, кисточек, аппликаторов.
— Давайте, кто первый? — жеманничал он.
— Лукреция! — указала на нее Алена. — Ей важней!
— Псевдоним? — уточнил Гриша.
— Нет, меня так зовут по паспорту, — привычно ответила Лукреция.
— Офигеть! — Гриша покачал головой и приступил к своим обязанностям. — Какие танцы танцевать будем, Лукреция?
— Русские народные, — вздохнула та. — Нам выдадут кокошники, так что прически не надо.
— Сразу говорю, что синяки замажу, а вот опухлость убрать вряд ли удастся, — предупредил стилист.
— Мне главное, чтобы издали не испугались, — ответила Лукреция. Она уже проверила линзы, они не пострадали, а вот очки, разбитые вдребезги, остались в злополучной яме.
Грише пришлось немало потрудиться, чтобы более-менее привести ее лицо в порядок. Лукреция посмотрелась в зеркало и, оставшись вполне довольной, широко улыбнулась, чем ввергла в шок и Гришу, и наблюдавшую за ними Алену.
— Зуб! Мне же выбили зуб! Как я могла забыть! — воскликнула Лукреция.
— Да, улыбаться тебе нельзя! — глубокомысленно заметил Григорий.
— Но в танце все девушки улыбаются! А приклеить зуб нельзя? — спросила Лукреция. — Я же его нашла!
Она метнулась к своей сумке, порылась в маленьком кармашке и достала зуб.
— Вот он!
— Приклеить зуб? — Гриша от такого предложения даже побледнел.
— Его, родимый! — радовалась Лукреция.
— Чем я приклею? — Стилист от нее аж отшатнулся. — Лаком для волос?