Пёс войны и боль мира

Муркок Майкл Джон

— Приветствую вас, — сказала она. — Королева ожидает вас. Не хотели бы вы освежиться и принять ванну, прежде чем будете ей представлены?

Я посмотрел на Седенко. Если я был хотя бы наполовину так же грязен и небрит, как он, смена белья и ванна окажутся более чем кстати.

Седенко ответил:

— Мы умыты снегом, госпожа. И нам не требуется ванна. Вы видите? Природа облегчила для вас эту задачу.

Я поклонился молодой женщине.

— Мы благодарны вам, — сказал я. — Со своей стороны мне бы

хотелось немного нагретой воды.

— Вам она будет представлена. — Она кивнула и ввела нас в прохладные покои дворца. Низкие потолки были расписаны картинами, как и стены. Нас провели по своего рода круговому коридору туда, где, видимо, находились покои для гостей. Молодая женщина показала наши комнаты. Посередине гостиной уже стояли две большие деревянные бадьи, наполненные горячей водой.

Седенко втянул носом воздух, будто подозревая колдовство, затаившееся в паре.

Я поблагодарил женщину. Она улыбнулась мне и сказала:

— Через час я вернусь и препровожу вас к королеве.

Я освежился и выстирал свое платье к ее возвращению. У Седенко не было другой одежды, и он даже не намочил кожи, однако побрился, оставив лишь длинные усы. Он выглядел теперь гораздо статнее, чем во время нашего появления здесь.

Молодая женщина снова провела нас по ряду коридоров, аркад и садов, пока мы не попали накрнец в обширное помещение с высоким потолком, на котором были изображены Солнце, Луна и Звезды, что, на мой взгляд, означало карту неба.

На троне зеленого стекла и красного полированного дерева восседала девочка лет пятнадцати. На ее рыжеволосой голове покоилась кристаллическая бриллиантовая корона. Мы поклонились и пробормотали что-то подходящее для подобного случая слова приветствия.

Девочка задорно рассмеялась. У нее были большие карие глаза и красные губы.

— Добро пожаловать в нашу страну, чужеземцы. Я королева Ксиомбарг Двадцать Пятая и мне хотелось бы знать, за что вы убили орлов. Я уверена, что вы не следуете вслед за легендами о золоте и магии, как остальные искатели приключений.

— Сокровища? — вырвалось у него. Он покраснел. — О нет, милостивая госпожа.

— Я здесь в связи с поисками Грааля, — объяснил я молодой королеве, — ищу отшельника по имени Филандер Гроот и имею смелость полагать, что Ваше Величество знает, где он находится.

— Я знаю это, но пока мне не хочется говорить вам это. Чем может господин Гроот быть вам полезен?

— Этого я пока не знаю. Мне дали понять, что его необходимо разыскать и рассказать ему мою историю.

— Ваша история необычайна?

— Некоторые могли бы подумать, что более чем необычайна, Ваше Величество.

— И вы не расскажете ее мне?

— Я не расскажу ее никому, только Филандеру Грооту, так как может оказаться, что он в состоянии мне помочь.

Она кивнула.

— Вы хотите разделить с ним затворничество, верно?

— Вполне может статься.

— Это его порадует.

Она склонила голову.

Седенко горячо заговорил:

— Он на пути к вещи Божьей, Ваше Величество. Когда он найдет Грааль…

Я попытался его прервать, но королева подняла руку.

— Нас не переубедить и нам ничего не доказать, господин. Здесь мы верили не только в Небеса, но и в Ад. Мы молимся не только Богу, но и Дьяволу. И мы верим только в меру.

Я не смог скрыть своего скепсиса, что она сразу же заметила.

Она улыбнулась.

— Мы находим успокоение в состоянии вещей. Благоразумие и спокойствие у нас не пересекаются.

— Я всегда воспринимал доброжелательство как несбыточную мечту, Ваше Величество, или, по крайней мере, то, чему не дано сбыться еще долгое время.

Она была раздосадована моими словами.

— О, мы относимся друг к другу очень доброжелательно, капитан, и у нас есть музыка, живопись, театр…

— Перечисленные вами вещи не являются действительными предметами борьбы. Вы пропустили человеческие амбиции. Какой вес имеют эти вещи искусства? Каких высот тела и духа они достигают?

— Мы живем в мире, — ответила она тихо. — Мы не закрываем глаз. Когда молодые люди нашей долины достигают восемнадцатилетия, мы отправляем их во внешний мир, и там они познают человеческую нужду, боль и то, что властвует людьми. И потом они приносят свои знания обратно. Здесь, в спокойствии, они обдумывают их и постепенно вникают в основные положения нашей философии.

— Вы благоприятствуете счастью, — сказал я как-то неубедительно.

— Такие мы есть.

— Итак, справедливости не может быть без счастья?

— Вполне возможно, капитан.

— И основное то, что вы посылаете своих молодых людей набираться опыта. Это совершенно не то, чем если бы они были ввергнуты во внешний мир сами.

— Но на деле оказывается, что это лучше, чем если бы они совсем ничего бы не знали о внешнем мире.

— Мне кажется, милостивая госпожа, что вы подменяете счастливое существование каким-то суррогатом. Но что все-таки в вашей стране является главным?

— Ни одна армия без знания не сможет добраться сюда.

— Ни одна армия этого не сможет. Но что, к примеру, будет, если ваши враги обучат орлов переправлять солдат через золотые облака?

— Это трудно представить, — засмеялась она.

— Для каждого, кто живет, основываясь на собственном опыте и не имеет выбора, это, конечно же, трудно представить.

Она пожала плечами.

— Но все-таки мы счастливы.

— И я рад, милостивая госпожа, что вы такие.

— Вы приятный гость, капитан. Проведете ли вы несколько дней при моем дворе?