Пёс войны и боль мира
Шрифт:
Стражник в уже известном нам старинном обмундировании отвел коня в сторону, и створки ворот распахнулись. Филандер Гроот остался стоять и смотреть на дорогу, которая вела в пещеру, теряясь в золотой дымке. На протяжении какого-то мгновения его глаза напоминали мне глаза заключенного или каторжника, смотрящего в сторону дома. Но когда он вновь обернулся ко мне, я увидел в них только спокойствие и веселье.
— Итак, капитан, я желаю вам счастья, здоровой уверенности в успешном окончании поисков. Было бы неплохо снова увидеть вас через некоторое время —
— Тогда пойдемте с нами, — предложил я внезапно. — Ваше общество может нас воодушевить. Кроме того, я очень ценю вашу поддержку.
— Мысль небезынтересная. Я бы сказал, во многом удачная. Но мне, к сожалению, необходимо еще некоторое время оставаться здесь, так что прошу простить. Но вы знайте, что душой я с вами.
Последние заключительные фразы, пожатия рук, и Филандер Гроот направился обратно, а ворота за ним закрылись. На прощание он обернулся и помахал надушенным платком.
Мы въехали в пещеру и уже вскоре пробирались в золотом тумане. Через некоторое время нам пришлось достать плащи — становилось холодно.
Была уже ночь, когда туман остался позади. Мы не нашли удобного места и поэтому разбили лагерь прямо на дороге. Наутро, обозрев пространство гор под нами, мы поняли, что опять очутились на высокогорном плато. Не прошло и получаса, как мы продолжили путь. За нами послышался стук копыт. Оглянувшись, мы увидели около двадцати закованных в латы людей, следующих галопом за нами.
Их предводитель не носил доспехов. Я увидел черное и белое. Я увидел пурпурно-красные перья и узнал последнего нанимателя Седенко и моего смертельного врага — кровавого монаха Клостерхайма.
Мы дали своим коням шпоры в надежде уйти от вооруженной погони. В этом было что-то мистическое. Их облачение пылало. Еще немного, и они начнут гореть — конечно же, черным пламенем. Пар вырывался из глазниц шлемов, какой-то серый пар, будто зарождающийся в тлеющих легких.
— Чего хочет этот христов рыцарь вместе со своей бандой? — взволновался Седенко. — Их давно поджидает Ад. Как они могут служить божьему делу?
Я уже хотел сказать ему, что если я служу Дьяволу, то они могут, конечно, служить и Богу, но проглотил замечание и наблюдал теперь как только мог внимательнее за дорогой и своим конем. Тот уже устал от скачки и два раза споткнулся, а один раз даже чуть не упал.
— Мы будем сражаться до смерти, — прокричал я Седенко, — но на тех же условиях, видимо, и Клостерхайм захочет забрать наши жизни! У нас нет надежды отбиться от закованных в латы всадников.
Мы искали выход из создавшегося положения, но его не было. Можно было двигаться дальше или остановиться и поджидать дьявольский отряд Клостерхайма. Когда дорога повернула, я увидел, что она проходит прямо по скальной плите шириной не больше человеческого роста. Если мы и хотели занять где-нибудь оборонительную позицию, то лучшего места было не найти.
Я показал на это место Седенко и спешился. Седенко понял, что я имею в виду, и кивнул.
Когда Клостерхайм приблизился, он не имел понятия о том, что мы его поджидаем. Я направил на него пистолет и выстрелил, но, к сожалению, промахнулся. Он пригнулся и уставился на меня ненавидящим взглядом, а потом движением руки приказал своей банде остановиться. Они подчинились этому приказу с прямо-таки неестественной дисциплиной.
— Клостерхайм! — прокричал я. — Что ты хочешь от нас?
— Я ничего не хочу от Седенко, который в любой момент может отправиться куда ему вздумается, — проговорил монах с лошадиным оскалом. — Но я хочу вашу жизнь, фон Бек, никак не меньше.
Только теперь я сообразил, что мы все еще находимся в Серединной Границе и засмеялся в ответ.
— О, Клостерхайм, что за чудовищные преступления вы совершили во имя Господа? Если бы наш повелитель оставался существом, которым он когда-то был, он отверг бы вас. Вы так же прокляты, как и все мы. Вы один из тех, кто считает, что мои поиски принесут вам конец, когда вы уже не будете иметь ни родины, ни господина, ни самого существования. Ведь это причина того, что вы преследуете меня, а, Клостерхайм?
Иоганес Клостерхайм ответил выстрелом. Вспышка от него отразилась от частиц кварца в скалах. Потом монах принялся оглядывать пещеру. Он отыскивал возможность захватить нас. Но такой возможности не было.
— Вам не справиться с моей силой, — сказал он. — Она у меня беспредельна. Ариох!
Он прокричал имя одного из соратников Люцифера, возможно, своего тайного господина. Широким жестом он кинул невообразимый снаряд в скалистую стену. Он разорвался над нашими головами. Страшное зловоние ударило мне в ноздри.
— Попробуй пистолет, Седенко, — проговорил я.
Выстрел не заставил себя ждать. Пуля пролетела над моей головой, но обогнула Клостерхайма. Я услышал ее стук о черный нагрудный панцирь, а потом она упала к ногам нашего врага.
— Ариох!
Снова молния, отчего гигантский кусок скалы над нашими головами содрогнулся, и часть ее свалилась с высоты сотни футов на землю.
— Вы могущественный маг, Клостерхайм, — сказал я, — и можно только удивляться, каким образом вы столько времени пробыли в святых монахах.
— Я свят, — процедил Клостерхайм сквозь зубы, — мое дело — главнейшее, все должны ему подчиниться. Я заключил с Люцифером союз во имя того, чтобы уничтожить Бога. Я уже терроризировал мир именем господа, как только мог. Нет больше в мире дел, которые были бы более важны, чем дела Люцифера, и теперь он хочет, чтобы все подчинялось силам зла. Он настолько же хороший повелитель для меня, как и для тебя, фон Бек. И я хорошо послужу ему!
— Но теперь вы не служите ему!
— Ну и что? У него нет тех, кто стал бы служить этому имени. Что будет с ним, если Бог его возвысит?