Пещера Лейхтвейса. Том третий
Шрифт:
Подумав немного, герцог произнес:
— Поговорим о подробностях, мистер Смит. Сколько заплатят мне Штаты за пять тысяч человек?
Смит вынул из кармана записную книжку и начал ее перелистывать. Казалось, он что-то считал, но на самом деле он наблюдал за герцогом, и если бы последний в эту минуту взглянул на собеседника, то испугался бы зверски-коварного выражения его лица. Это было выражение лица человека, успешно завлекшего в западню своего противника.
— Мне поручено уплатить вам за ваших подданных столько же, сколько мы платим другим государям, — наконец заговорил американец, — именно по двести талеров за каждого здорового и выносливого мужчину, всего, стало быть, за пять тысяч человек — миллион талеров.
Американец произнес это с ударением на каждом слове. Каждое слово вонзалось в грудь герцогу, точно кинжал. По-видимому, Смит не только хотел заключить сделку с герцогом, но и унизить его.
Однако миллион талеров в те времена была огромная сумма. Перед взором герцога пронеслись картины роскошных празднеств, веселых балов, развлечений и увеселений, и кроме того, он вспомнил о многочисленных своих кредиторах. У него даже голова закружилась от мысли, какой ценой он купит все эти прелести. Ему было нелегко жертвовать своими подданными, и решение это он принял лишь после упорной борьбы с самим собою. Но он находился в весьма стесненном материальном положении, от которого мог избавиться, лишь приняв предложение Смита.
Герцог был слишком умен, чтобы выказать перед американцем свою радость, и счел нужным презрительно скривить губы, забарабанил пальцами по столу и произнес:
— Двести талеров за человека? Этого мало, мистер Смит. Подумайте, эта сделка вызовет повсюду нарекания, так как я пускаюсь на нее в первый раз. Мало того, еще год назад я сам возмущался, когда другие коронованные особы совершали такие сделки. Поверьте, мистер Смит, мне нелегко решиться на это.
— Если ваше высочество чувствует угрызения совести, — насмешливо возразил Смит, — то лучше всего прервать переговоры.
— Нет, не то. Я пришел сюда не для того, чтобы уйти ни с чем. Дело надо кончить. Но нельзя ли прибавить по пятидесяти талеров на человека?
— Весьма сожалею, ваше высочество, что не могу согласиться на это.
— Что ж, тогда заключим сделку. Я поставляю Соединенным Штатам пять тысяч солдат, в десяти партиях по пятьсот человек каждая, которые обязуюсь доставить в Бремен для отправки в Америку. Моя ответственность прекращается в ту минуту, когда люди будут посажены на судно.
— Виноват, ваше высочество. Последнее условие я принять не могу, так как опыт показывает, что купленные люди пускают в ход всевозможные средства, чтобы помешать их доставке в Америку. Находясь уже на корабле, они только и мечтают, что о бегстве, и бывало, что когда корабль проходил вблизи каких-нибудь берегов, они бросались в море. Иные предпочитают самоубийство ожидающей их в Америке участи. Они затевают голодовки, вешаются, словом, делают всяческие попытки, чтобы не попасть в Америку. Не наша вина, если мы вместо людей, готовых с радостью подчиниться воле своего государя, получаем унылых кандидатов на самоубийство. Против этого мы должны принять свои меры, и поэтому у нас так заведено, что по прибытии в Америку делается подсчет прибывших в целости и сохранности и тогда производится платеж. С другой стороны, мне поручено выдать вашему высочеству задаток в двести тысяч талеров.
Смит вынул из бокового кармана бумажник и взял оттуда чек.
— Вот эти двести тысяч талеров, — продолжал он, — будут уплачены вашему высочеству по предъявлении настоящей бумажки Финеасу Фоксу, который посвящен в дело. Деньги завтра же могут быть получены в конторе фирмы Андреаса Зонненкампа.
— Удобно ли это? — возразил герцог. — Мне не хотелось бы, чтобы о нашей сделке узнал Зонненкамп.
— В этом отношении будьте вполне покойны, ваше высочество. Не говоря уже о том, что Зонненкампа в настоящее время нет во Франкфурте, так как он гостит в имении своего зятя в провинции Бранденбург, куда был срочно вызван своей дочерью, Финеас Фокс позаботится, чтобы уплата денег была произведена под тем или иным благовидным предлогом. Точно таким же путем будут выдаваться и следующие суммы.
— Пусть так, — согласился герцог, — а так как сделка заключена, то позвольте мне чек.
— Виноват, ваше высочество, — вполголоса заявил Смит, — чек этот будет выдан в ту минуту, когда вы подпишете формальное условие.
— Какое условие? — протяжно проговорил герцог, — вы требуете моей подписи? Разве вам мало моего слова? Не забывайте, что вы имеете дело с владетельным герцогом Нассауским.
Смит, однако, не смутился этими гневно произнесенными словами, развернул условие и передал его герцогу.
— Прошу извинить, — сказал он, — что я должен настаивать на подписании этого условия. Не забывайте, ваше высочество, что я являюсь лишь посредником, не уполномоченным без оправдательного документа производить выдачи в двести тысяч талеров. Кроме того, мы ведь с вами заключаем коммерческую сделку, а в торговых делах не слову, а лишь писаному документу придается значение. Мне было бы очень жаль, если бы из-за простой формальности сделка не состоялась, но тем не менее я должен настоять на подписании условия.
Герцог с трудом сдержал свой гнев. Итак, его слову не придавалось никакой цены. От него требовали подписи. Ему стало до того противно, что он пожалел о принятом решении. Но миллион был соблазнителен, и герцог не устоял, вспомнив о пустоте своего кошелька, о том, что придется провести всю зиму без увеселений, если не поступят деньги за проданных подданных. Герцог взял перо, обмакнул его в чернильницу и произнес:
— Давайте уж, если без этого нельзя. Давайте условие. Что в нем сказано?
— То самое, о чем мы только что говорили с вами, именно изложен способ отправки и платежа за товар, условия платежа и перевозки.
Слово «товар» кольнуло герцога, так что он не дал себе даже труда внимательно ознакомиться с содержанием условия. Дрожащей рукой он подписал документ и презрительно отодвинул его с сторону.
Смит следил за движениями герцога из-под полузакрытых век, подобно кошке, уверенной в своей добыче.
Отбросив перо, герцог быстро надел на руки перчатки и накинул плащ. Небрежным жестом он принял чек, точно он не придавал цены этой бумажке.
— Сделка закончена, — произнес герцог, нисколько не скрывая более своего раздражения, — когда же должна отойти первая партия?
— Не далее как через неделю, — спокойно ответил Смит, — вашему высочеству придется доставить партию под надежным конвоем в Бремен, а там я распоряжусь дальнейшей отправкой.
— Ладно. Будет исполнено, — глухо произнес герцог, — через неделю будет отправлено пятьсот человек.
Он прикрепил фальшивую бороду, надвинул шляпу на лоб, кивнул американцу и вышел из комнаты.