Пещера Лейхтвейса. Том третий
Шрифт:
— Очень прошу извинить меня, господа, если я помешал вам, — сказал он, — и прошу вас тоже с самого начала поверить мне, что я не прислан полицией или каким-либо человеком, питающим против вас враждебные чувства. Я, без сомнения имею удовольствие видеть перед собою мистера Баркера и мосье Жирардена?
Оба раскланялись, вежливо, но холодно и подтвердили, что это их имена.
— Меня зовут Фридрих Месмер, — продолжал незнакомец, — я врач, и так как я слышал, что здесь произойдет дуэль, то мне, господа, хотелось предложить вам вопрос: не разрешите ли вы мне присутствовать при этой дуэли и оказать первую медицинскую помощь, если она понадобится? Я думаю, мне не надо подчеркивать, что я за свой труд не возьму никакого гонорара.
— Ваше желание довольно странное, — ответил Жирарден, — и я не дам вам раньше ответа, пока вы не скажете имени приславшего вас.
— Господа — это мой секрет.
— А кто вам мог сообщить об этой дуэли?
— Тот, кто послал меня сюда.
— И на чьей стороне стоите вы? — спросил Жирарден, немного недовольный манерой доктора избегать прямого ответа на поставленные ему вопросы.
— Я стою на той стороне, которая сообщила мне об этом поединке.
— Все это звучит страшно таинственно, — воскликнул Баркер, — но все-таки я обращаюсь к вам с серьезным предложением назвать мне имя этой особы!
Тогда Месмер положил руку на плечо молодого англичанина и сказал:
— Так знайте же, мистер Баркер, что меня к вам послал ваш добрый ангел. А теперь прошу вас, господа, — продолжал молодой врач взволнованно, — верьте и доверьтесь мне. Я клянусь вам этим сияющим солнцем, восходящим сейчас над нашими головами, что только самые чистые и благородные намерения заставляют меня присутствовать при этой дуэли. А разве я не произвожу впечатления порядочного человека? Кроме того, я вижу, вы не позаботились о враче, а дуэль без врача — ведь это варварство.
— Ладно, — воскликнул Жирарден, протягивая доктору руку. — Оставайтесь здесь! Я был бы плохим знатоком людей, если бы ошибся в вас. Да, господин доктор, вы производите впечатление порядочного человека, и независимо от того, что заставило вас стать свидетелем дуэли, которая должна произойти здесь, и я приветствую вас.
И Баркер протянул руку молодому врачу, и долго их взгляды изучали друг друга. В это же мгновение послышались другие шаги и из-за деревьев показалась фигура Галлони. Дерзко и вызывающе предстал он перед противником. Он еле приподнял шляпу и, конечно, был встречен также холодно. Но вдруг взгляд его упал на Месмера, и он смущенно отскочил.
— Что я вижу, вы здесь, доктор? — воскликнул он. — Вот странная встреча!
— Мистер Баркер был так любезен пригласить меня в качестве врача присутствовать при этом поединке, — ответил Месмер спокойным голосом. — Надеюсь, вы не имеете ничего против этого?
— Решительно ничего, — с насмешкой ответил итальянец, — я вполне понимаю, что этот господин, — он дерзко указал на англичанина, — поторопился обеспечить себя врачебной помощью, она понадобится ему.
Баркер хотел возмущенно ответить ему, но Жирарден мягко коснулся его плеча.
— Успокойся, мой друг, успокойся, — шептал он ему, — сохрани свое хладнокровие.
— Начнем, — воскликнул Галлони, зажигая сигару, — мне некогда, я тороплюсь, я не намерен терять времени на такие пустяки.
Щеки доктора Месмера покрылись густым румянцем, глаза его засветились святым гневом, но он совладал с собой. Он оставался спокойным, как подобает врачу или беспристрастному свидетелю.
— Вы принесли шпаги, как я вижу, — сказал Жирарден, указывая на закрытые сабли, которые виднелись из-под пальто Галлони, — но мы здесь запаслись оружием и теперь посмотрим, каким мы будем пользоваться.
— Мне это безразлично, — ответил итальянец, — тем или другим оружием я сумею отомстить моему дерзкому противнику.
Грубые слова его остались без внимания. После короткого молчания доктор Месмер сказал:
— В таких случаях обыкновенно решает жребий, и, если вы разрешите мне, господа, я обернусь к вам спиной и решу, не оглядываясь, какие шпаги надо взять.
Это предложение имело успех. Месмер повернулся к ним спиной. Жирарден поднял левой рукой шпагу Галлони, а правой свои собственные, и спросил:
— Какими шпагами надо пользоваться?
— Теми, что в левой руке, — был ответ Месмера.
Этим решением были приняты шпаги Галлони. Баркер и итальянец сбросили свои пальто и сюртуки, так что верхняя часть их тел была облачена только в кружевную тонкую ткань сорочек. Затем каждый из них взял шпагу в руку, согнул сталь, в то время как Жирарден измерял и определял расстояние, которое должно было разделять противников.
Затем Жирарден отошел в сторону. И Месмер отошел немного, но недалеко, и остановился так, что находился как раз против Галлони и мог смотреть ему прямо в лицо.
А солнце уже успело выглянуть из-за туч и теперь посылало с неба свои яркие лучи. На фоне мрачных, лишенных листвы деревьев резко выделялись фигуры обоих дуэлянтов и Месмера, тогда как Жирарден стоял в тени.
Воцарилась глубокая тишина. Слышался только рокот волн Дуная, и казалось, словно вода рыдает и жалуется, что люди-братья стоят здесь друг против друга со смертоносным оружием в руках.
Галлони устремил свой взгляд твердо и резко на молодого англичанина. Он пытался привлечь к себе взор молодого человека. Казалось, он сам своим взглядом впивается в мозг юноши, чтобы там засесть, как вредный червяк медленно пробивается через кору дерева, пока доберется до мозга его, который он пожирает.
Но Месмер смотрел также странно и неподвижно своими большими серыми глазами на итальянца. И странно! Еще одно, другое мгновение — и взгляды Галлони, хотя сначала и против воли, но все же оторвались от Баркера и устремились на молодого врача. И эти взгляды как будто всасывались друг другом и обнимали друг друга железным кольцом, словно два борящихся. В это мгновение раздалась команда Жирардена:
— Начинайте скрещивать шпаги!
Без обычной попытки примирения началась эта замечательная дуэль, которая в продолжении своем, как и в конце своем, была еще более странна, чем в начале. С чрезвычайным ожесточением оба противника набросились друг на друга. Лезвия стали встретились, зазвенели, — искры посыпались от прикосновения их. Можно было сразу заметить, что Галлони превосходит своего противника в искусстве фехтования. С мастерской ловкостью умел он защищаться от выпадов Баркера. С удивительным искусством умел он употреблять все новые и новые приемы, и Баркеру пришлось напрячь все свое умение и все свое внимание, чтобы избежать сильных толчков, которые следовали у Галлони после каждого удара, и чтобы не быть захваченным врасплох. Но вдруг итальянец начал терять уверенность. Его фехтование не отличалось более прежней силой, и он начал со злостью, но безрассудно наступать на своего противника. И странно: пока Галлони фехтовал, стараясь отразить удары, так как теперь молодой англичанин наступал на него, — взоры его были устремлены на Месмера, который не отрывал своих больших, серых глаз от лица итальянца. Баркер воспользовался неосторожным моментом своего противника и легко ранил его в левое плечо. Сквозь сорочку показалась кровь, и Жирарден велел остановиться. Шпаги опустились, у Галлони даже оружие выпало из рук и, звеня, упало к его ногам. Итальянец пошатнулся. Он поднял правую руку и провел по глазам, словно хотел отогнать тяжелый сон.