Пещера у мёртвого моря
Шрифт:
Все это и многое другое маленький доктор Саад высказал очень осторожно, очень дипломатично, не переставая улыбаться, и когда слуга в девятый раз подал кофе, Джеральд Ланкестер Хардинг получил от министерства все желаемые полномочия, которые разрешали ему не только производить поиски по собственному усмотрению, но и, не считаясь с расходами, покупать фрагменты свитков и оплачивать всякого рода информацию.
Естественно, поиски должны были снова начаться с монастыря святого Марка, так как молчаливый патер Георгий Исайя знал не только местонахождение пещеры, но и вифлеемского посредника. Хардинг лично сопровождал Саада в монастырь, чтобы придать визиту официальный
Надежда их не обманула. У самых ворот он оживленно беседовал с молодой женщиной. Она, по-видимому, не добилась, чего хотела, так как, отойдя на несколько шагов, уселась на мостовую и сердито взглянула на монаха. Саад представил Хардинга и осведомился о пещере.
– Вы уже меня однажды спрашивали, сын мой, и я рассказал все, что мог, разве этого не достаточно?
– Нет, отец. По вашему описанию мы не можем ее найти.
– Очень жаль, но больше я ничего сделать не могу, потому что знаю о пещере только понаслышке.
– А торговца из Вифлеема, который приносил свитки, вы знаете?
Патер Иосиф не знал ни торговца, ни его имени. Измученные Саад и Хардинг отправились восвояси и свернули на улицу Давида, которая вела к музею.
Вдруг чья-то рука потянула Хардинга за рукав.
– Я не подаю,- недовольно пробормотал он, думая, что это нищий, но его дернули еще раз. Хардинг повернул голову и увидел женщину, которая разговаривала с патером у монастыря.
– Господин,- зашептала она,- это ты спрашивал старого абуну58 про пещеру, да? Я слышала. Ты, наверно, спрашивал про ту пещеру, в которой абуна Георгий Исайя искал древности?
Хардинг и Саад остановились, будто их ударило током.
– Да,- воскликнул Хардинг,- откуда ты знаешь про пещеру?
– Очень просто, господин, мой муж был там. Монахи взяли его с собой, чтобы он показывал дорогу и делал тяжелую работу. Они обещали ему хороший бакшиш, а потом дали только старую тряпку из тех, что нашли в пещере, и сказали, что она дороже чистого золота. Но кому нужна такая вещь, я вас спрашиваю! Мой муж уже всем ее предлагал, но ни один старьевщик не дает за нее и фила! II старый монах тоже не смог мне сказать, кто покупает такие вещи. Может быть, вы купите?
– Может быть,- быстро сказал Саад,- а какой величины тряпка?
– Примерно в твою ладонь, господин.
– Нужно посмотреть. Может быть, мы и купим ее, скажем, за пять динаров, а если она очень хорошая, то за семь или восемь. А где твой муж?
– Где ему быть, бездельнику! - запричитала женщина.- Сидит, наверное, в кафе.
Там, действительно, и нашли первого очевидца, побывавшего в пещере. Саад и Хардинг с большим трудом сдерживали себя, чтобы не выказать радости. Джабра - так звали этого человека - охотно пошел за обоими господами в музей, туда, где от аистовой башни старая городская стена круто поворачивает на запад. Они повели его прямо в большой подвал. Там еще в беспорядке лежали на длинных столах черепки и фрагменты рукописей - все, что они принесли из пещеры.
– Осмотри это все не спеша, Джабра,- приветливо сказал
– Вряд ли,- возразил араб.- Все черепки похожи один на другой, и хоть у тебя целая куча исписанной кожи, это не то, что мы нашли, потому что ту кожу митрополит Афанасий сразу же спрятал под замок, а потом увез в Америку. Но хотя твое желание неразумно, я все же сделаю, как ты просишь.
Джабра встал и начал ходить вокруг столов. Иногда он брал в руки обрывок кожи, чтобы рассмотреть его поближе, а когда увидел один из светильников, сказал, что в пещере лежал такой же или очень похожий на этот. Вдруг глаза его сверкнули, он кинулся к столу, как орел на добычу, тонкими пальцами схватил маленькую старую машинку для скручивания папирос и закричал:
– Это моя, это моя! Где ты ее нашел, господин?
– В пещере, Джабра.
– Значит, я все-таки потерял ее в пещере, во время ночевки, а я-то думал, что обронил ее потом, когда мы карабкались по скалам.
Хардинг и Саад переглянулись. Они обрадовались в тысячу раз больше, чем их гость. Наконец-то они нашли точку опоры! Значит, пещера та самая, сомневаться не приходится. Теперь важно было не потерять доверия этого человека и не возбудить в нем подозрений.
Пошли в кабинет Хардинга. Курили отличный английский табак (Джабра, наконец, смог снова пользоваться милой его сердцу машинкой) и пили крепкое шотландское виски. Если Джабра знал пещеру, он знал, наверно, и того загадочного человека из Вифлеема, которому она была известна раньше, чем Джабре. Но о нем следовало заговорить невзначай, поэтому сначала речь зашла о фрагменте Джабры. Он, конечно, был у Джабры с собой, завернутый в бумагу. Фрагмент рукописи и десять новеньких хрустящих динаров переменили владельцев.
– Если ты, Джабра,- сказал Саад,- знаешь людей, у которых есть нечто похожее, приведи их к нам. Тогда как посредник ты получишь десять процентов.
Араб печально склонил голову. Он больше никого не знает, сказал он.
– Хотя... нет, никого!
– Ага,- подхватил Саад,- ты имеешь в виду того торговца из Бет-Лахма.
Джабра вздрогнул и, казалось, был готов сорваться со стула и бежать из комнаты.
– Никого я не знаю! - вопил он.- Никакого человека из Бет-Лахма я не знаю! Нет, не знаю, поистине нет! Это правда, господин, готов тебе поклясться!
Было ясно, что Джабра испытывал смертельный страх перед незнакомцем из Вифлеема. При помощи лести, угроз и обещаний детективам-любителям удалось узнать, что вифлеемец учинил в монастыре страшный скандал и пригрозил убить каждого, кто самовольно войдет в "его" пещеру и будет грабить "его" собственность, пусть это будет даже сам святой отец митрополит Афанасий. Быстро переглянувшись, Хардинг и Саад удвоили осторожность и в результате длинного, часто прерываемого разговора выпытали, наконец, имя вифлеемца - "Кандо".
– Мы представляем правительство короля, Джабра,- сказал Саад,того короля, чьим подданным является Кандо. В любой момент ты сможешь найти у нас убежище и защиту, если Кандо будет тебе угрожать. Но я этого не думаю. Во-первых, Кандо, наверно, ничего о тебе не знает, а во-вторых, он побоится пойти против правительства. Впрочем, я сам пойду к нему завтра утром и посмотрю, так ли он страшен, как ты говоришь.
Джабра в ужасе вскочил с места и сел снова только тогда, когда Саад самыми страшными клятвами поклялся не называть вифлеемцу имени Джабры. Только бакшиш в десять динаров успокоил его настолько, что он смог пуститься в обратный путь.