Пещера у мёртвого моря
Шрифт:
Итак, Либби исследовал остатки полотна, которые ему разрешено было уничтожить, и получил результат - 33-й год и. э. Тем самым было установлено, что лен, из которого спряли полотно, был убран в период от 168 г. до н. э. до 233 г. н. э. В пределах этого отрезка времени и раньше колебались предположения археологов всех направлений относительно возраста пещерных находок. Но какой ученый удовольствуется степенью точности в 400 лет? Едва заканчивалось одно исследование, как начиналось другое, и никто не сомневался в том, что когда-нибудь удастся получить точный результат.
В те годы мир интересовался не только обстоятельствами находки, но и самими рукописями. Ими, естественно, занимался главным образом узкий круг ученых.
Основной объект исследования - большой свиток с текстом пророка
Текст был нанесен только на одной стороне - 53 колонками шириной от 16,3 до 8,8 см. (Различие в ширине обусловливалось лишь прихотями писцов и особенностями писчего материала).
Свиток в общем хорошо сохранился. Несмотря на то, что кожа была свернута и просмолена, она так высохла за две тысячи лет пребывания в пустыне, что в некоторых местах немного потрескалась по краям, прежде всего потому, что те, кто нашел свиток, развернули его неумело. Особенно пострадали начало и конец рукописи. Несколько трещин, возникших при пользовании свитком еще в древности, были сшиты или подклеены с обратной стороны.
Наверное, не один дилетант интересовался, выделены ли в кумранской рукописи стихи и главы. В ответ специалисты лишь сострадательно усмехались: они-то еще со студенческих лет знали, что стихи и главы возникли в Библии довольно поздно. На главы ее разделил в 1205 г. Стефан Ленгтон Кентерберийский, а на стихи в 1551 г.знаменитый парижский печатник Робертус Стефанус (он занимался этим делом в пути из Парижа в Лион, поэтому злые языки уже тогда твердили, что дорожные рытвины и норов коня Робертуса Стефануса повлияли на то, как Библия разделена на стихи).
Конечно, разделение текста по содержанию существовало и раньше, и все это знали, и тем не менее ученые были поражены, обнаружив его в найденном свитке Исайи. После каждого законченного по смыслу куска текста переписчик либо начинал с абзаца, либо делал отступ перед началом следующей строки, либо оставлял заметный промежуток внутри строки.
Если до сих пор речь шла о внешних качествах рукописей, то теперь можно было перейти к их содержанию, т. е. к самому тексту. Еще не прошло и десяти лет с тех нор, как в 1939 г. сэр Фредерик Джордж Кенион - директор и главный библиотекарь Британского музея, один из величайших палеографов и знатоков папирусов, писал: "Вряд ли мы когда-либо найдем рукописи и тексты на древнееврейском языке более раннего происхождения, чем масоретский текст". А теперь налицо была рукопись или даже несколько рукописей, которые были много старше.
Между учеными давно шел спор относительно подлинности масоретского текста, т. е. его идентичности утраченному архетипу. Теперь появилась возможность провести сравнение, и ею немедленно воспользовались. Результат ошеломил обе стороны: и тех, кто предполагал, что между оригиналом и масоретским текстом существует глубокое различие, и тех, кто, основываясь более на вере и догматизме, чем на данных науки, считал масоретский текст традиционным.
Текст свитка Исайи подтвердил масоретский текст, превзойдя самые смелые ожидания, хотя, разумеется, в свитке имелись всевозможные отклонения от масоретского текста - по подсчету Пауля Кале, около трех с половиной тысяч орфографических и около полутора тысяч смысловых, причем, по мнению Вильдбергера, три четверти последних представляли собой ухудшенный вариант по сравнению с масоретским текстом, и только одна четверть - улучшенный. Было ясно, что все отклонения были допущены для того, чтобы облегчить понимание текста65.
Четыре священнейших согласных, входивших в имя бога, которые мы имеем обыкновение передавать как Йахве, были заменены в свитке либо словом Адонай (господин), либо Элохим (бог), либо точками. Это доказывало, что уже тогда имя бога не смели произносить.
Второй свиток Исайи, находившийся во владении Еврейского университета, был опубликован не скоро. Свиток очень пострадал от времени и по существу представлял собой неполную сумму отдельных фрагментов. Профессор Сукеник придерживался той точки зрения, что свиток попал в пещеру уже совершенно изношенным, т. е. годным только для генизы. Большие участки свитка можно было прочитать только с помощью инфракрасной фотографии. По характеру письма этот свиток был несколько моложе первого, а по содержанию соответствовал масоретскому еще точнее, чем первый.
Свиток Хабаккука сначала также не принес ничего неожиданного. Он имел всего лишь метр шестьдесят в длину и от тринадцати до пятнадцати сантиметров в ширину, состоял из тринадцати колонок, написанных на коже, и был сильно поврежден. Помимо других причин в этом повинны черви, которые уничтожили часть свитка снизу до двенадцатой строки, с третьей по шестую колонку. Писец был настоящим каллиграфом. Он писал большими буквами, тщательно выводя их квадратные очертания, так что корректору лишь очень редко представлялась возможность вмешаться. Писец не заменял имя бога описанием или многоточием, а писал его (только одно это слово) палеоеврейским (финикийским) письмом, которым в то время уже давно не пользовались. Особенность свитка Хабаккука в том, что он содержал не только текст, но и комментарий к нему, выделенный лишь краткими вводными формулами.
Из библейских текстов (о небиблейских речь пойдет ниже) в пещере, кроме свитков, сохранились фрагменты, которые потребовали от ученых значительно больше труда, чем относительно хорошо сохранившиеся свитки. В подвале Иорданского палестинского музея был устроен "скроллери"66. Там, на столах, на десятках подставок, лежали под стеклом десятки фрагментов, иной раз таких маленьких, что каждый содержал лишь часть одной буквы.
С детских лет мы помним игру в кубики; на их сторонах изображены части картинки, которые нужно сложить воедино. Игра, которой предстояло заниматься ученым, была несравненно более трудной. Перед ними лежали тысячи фрагментов, и никто не знал, что из них нужно составить: отрывок из пророка, псалом, десять заповедей, еще неизвестные писания неизвестной религиозной общины, частное письмо, купчую или другую деловую бумагу.
Напомним, что древнееврейское письмо знало одни только согласные: дрвнврск псм сдржл дн сглсн. Эта фраза написана не на древнееврейском, а на чистом русском языке, но без гласных. Так как она стоит в контексте, читатель сможет относительно быстро ее расшифровать, но попробуйте понять ее вне нашего рассказа. Например, слово "дн" из нашего предложения может означать один, одни, дно, день, дано, дань, Дон, дюны. Теперь представим себе, что трудности чтения уже преодолены и ученому посчастливилось найти на фрагменте слово, которое легко поддается расшифровке, скажем "один" или "ты". Даже в этом случае поиски места в Библии, где находится это слово, равнозначны поискам крупицы золота в куче песка. Подобные слова общеупотребительны и встречаются всюду. Возьмем более редкие слова: "дом", "ангел", "жертва"... Просмотрев специальный лексикологический словарь и конкорданции67, можно определить, где употребляются эти слова. Например, слово "жертва" встречается в Ветхом завете сто восемьдесят восемь раз. К какому же из ста восьмидесяти восьми мест относится данный фрагмент? Решить это было возможно только в том случае, когда речь шла об очень редком, единственном в своем роде слове, но и тогда не окончательно, так как не было никакой уверенности, что фрагмент относится к известной книге Ветхого завета (и к тому же в масоретском варианте).
Можно было также воспользоваться услугами палеографии и разыскать куски, соответствующие один другому по технике написания и материалу. Этому, к сожалению, мешало то обстоятельство, что линии изгиба фрагментов совпадали редко, ибо отсутствовали куски, уничтоженные червями и грызунами.
Приходилось отталкиваться от чисто внешних признаков. На один стол, например, складывали фрагменты, которые подходили друг к другу по писчему материалу, цвету, степени сохранности. При этом ошибки не только не были исключены, а, напротив, являлись правилом. Или же измеряли форму и величину букв и отбирали фрагменты, сходные в этом отношении. И здесь было очень легко попасть впросак. Каждый из нас знает, что, скажем, букву "в" мы пишем то так, то эдак, что она получается то большей, то меньшей величины. Или же разыскивали фрагменты, написанные чернилами одного и того же цвета, с одинаковыми полями, грифлением линий, интервалами между словами...