Пещеры тысячи будд
Шрифт:
Синдэ вернулся к Гуану и сказал ему, что с ним поедут три монаха.
– Вот уж дудки! Я согласился взять с собой тебя, но не потерплю, чтобы кто-то еще путался у меня под ногами. – Обиженно надувшись, Гуан помолчал, поразмыслил и в конце концов смилостивился: – Ладно, думаю, ничего не случится, если мы их прихватим. Сложим сундуки в пещеры и вернемся сюда за второй партией сокровищ, а эти молокососы останутся там охранять драгоценности.
Гуану не хотелось расширять круг посвященных, но, будучи человеком практичным, он понимал, что лишние работники ему сейчас очень даже пригодятся. Купец и словом не обмолвился об этом, однако Синдэ и сам заметил, что по сравнению со вчерашним днем караван изрядно
Пока погрузка не закончилась, Синдэ успел наведаться в штаб и передать командование тремя сотнями защитников города воину средних лет с заячьей губой, которого Чжу Ванли оставил ему в помощь. На душе у него при этом было неспокойно: неизвестно, что случится во время его отсутствия, но уже и так ясно, что на поле боя от этого рубаки с заячьей губой будет больше толку, чем в гарнизоне.
Когда Синдэ вернулся на стоянку, караван верблюдов с тяжелой поклажей уже собирался покинуть город через восточные ворота – те самые, из которых утром вышло войско Чжу Ванли. Гуан восседал на пятом в цепочке верблюде, и Синдэ пристроился следом за ним. Трое молодых монахов замыкали процессию. Теперь, во главе каравана, Вэйци Гуан показался Синдэ еще более величественным, чем прежде. Купец прямо-таки раздулся от гордости. Еще бы, он ведь навьючил на шестьдесят верблюдов все богатства, собранные многими поколениями династии Цао, которая управляла западными областями! По крайней мере, так думал сам Гуан. И эта уверенность придавала ему такой надменный вид, что Синдэ на одно-единственное мгновение даже устыдился своего обмана и пожалел беднягу.
Как только караван вышел за ворота, свет луны сделался ярче, люди стали поеживаться от холодного ночного воздуха. Вереница верблюдов направилась на восток, озаренная серебристым сиянием. Река Дан замерзла, увядший тростник у берегов пронзал толстый слой льда, по которому караван и перешел реку. Еще несколько ли – и дорога повернула на юг, здесь поля заканчивались, начиналась пустыня. Синдэ в последний раз оглянулся назад. На песке тени, отбрасываемые людьми и верблюдами, казались темнее. Верблюды, вытянувшись в длинную цепочку, медленно вышагивали друг за другом. Было что-то трогательное в неторопливой поступи шестидесяти животных, навьюченных свитками и шествующих по освещенной луной пустыне. Синдэ вдруг почувствовал странную щемящую печаль, смешанную с тихой радостью, возможно оттого, что он скитался по приграничным землям столько лет ради одной этой ночи…
Наконец караван добрался до притока реки Дан. Здесь вода тоже была скована льдом, но погонщики не стали переходить на другой берег: дорога, бежавшая вдоль притока, должна была привести их прямо к Пещерам тысячи будд.
Они прошли около трех ли. Пронизывающий ледяной ветер становился все злее, закручивал песчаные вихри. В темноте люди не видели их – лишь ощущали, как песок жалит щеки, бьет в глаза. При каждом порыве ветра верблюды поворачивались боком, продвижение каравана вперед замедлялось. К тому времени, когда они достигли наконец подножия гор Минша, где находились Пещеры тысячи будд, Синдэ так замерз, что его тело совсем потеряло чувствительность.
– Мы на месте! – Гуан, закутанный в тяжелую меховую накидку, поднес руку ко рту и пронзительно свистнул – верблюды остановились, погонщики спешились.
Синдэ посмотрел на гору, вздымавшуюся к небу прямо перед ним. Ее склон был испещрен бесчисленными большими и малыми отверстиями. В лунном свете поверхность горы отливала синевой, и только пещеры зияли черными провалами, словно пустые глазницы.
Караванщики немедленно приступили к разгрузке.
– Иди за мной! – приказал Гуан Синдэ и, отделившись
Им нужно было преодолеть каких-то десять – пятнадцать сяку, но подъем оказался нелегким, потому что слежавшийся песок не выдерживал веса и рассыпался под ногами. Гуан и Синдэ все же кое-как вскарабкались по склону и остановились у пещеры.
– Самая большая ниша, которую можно приспособить под тайник, находится здесь, справа от входа. На случай, если места не хватит, я подыскал еще четыре грота поблизости, пойдем покажу. – Гуан направился было дальше, но вдруг передумал. – Хотя нет, сейчас они тебе ни к чему… Слушай, я оставлю тебе человек десять, пусть помогут монахам перенести сюда сокровища, а мне надо за второй партией драгоценностей съездить.
Купец принялся спускаться. Синдэ решил, что осмотрит пещеры позже, и вслед за ним вернулся к стоянке каравана. Разгрузка уже была завершена, сундуки выставлены в два ряда на земле. Отобрав десятерых погонщиков и велев им подчиняться Синдэ, Гуан приказал остальным трогаться в путь. Он хотел увести с собой всех верблюдов, но Синдэ попросил оставить четырех ему. Сначала купец и слышать об этом не желал, потом все же согласился – на одного.
Когда караван исчез из виду, погонщики взялись разводить костер, а Синдэ и трое монахов поднялись к гроту, указанному Гуаном. Это был нижний уровень трехъярусной пещеры, судя по всему, одной из самых больших. Внутри, с левой стороны, стена была расписана изображениями бесчисленных бодхисаттв, которые в лунном свете, пробивавшемся снаружи, казались синевато-серыми, – вероятно, краски выцвели от времени, а может, ночь творила чудеса. Противоположная стена тонула в темноте, и фрески на ней невозможно было разглядеть, – очевидно, сама пещера была намного шире, чем входное отверстие. Один из монахов, стоявших рядом с Синдэ, сказал:
– Смотрите, там ниша!
В северной стене, ближе к полу, действительно зиял чернотой провал, только это была не ниша, а сквозная дыра два на пять сяку, через которую мог бы пролезть человек.
– Схожу на разведку, – вызвался самый молодой монах. Он присел, сунул в непроглядный мрак дыры сначала руку, затем голову и медленно исчез в темноте.
Некоторое время стояла тишина. Наконец монашек появился и доложил:
– Думаю, там можно спрятать свитки – внутри сухо и грот довольно просторный, но мне не удалось выяснить, какую он имеет форму и есть ли там боковые ходы в другие пещеры…
– У погонщиков должны быть факелы, – оживился Синдэ.
Монашек тут же выскользнул из пещеры и вскоре вернулся с двумя погонщиками, один из которых нес светильник – плошку с овечьим жиром. Все по очереди протиснулись через узкое отверстие в смежный грот, чтобы как следует его осмотреть. Грот оказался квадратным – десять на десять сяку, без боковых ходов, все четыре стены были покрыты росписями: среди деревьев со склоненными ветвями лицом к лицу стояли монахини и служители, на ветвях висели фляги с водой и торбы со съестными припасами; монахини держали большие опахала, а служители опирались на длинные посохи.
Синдэ решил, что это вполне подходящее место для сутр: здесь поместятся все буддийские свитки, которые они привезли, к тому же узкий вход будет легко замуровать. Он вышел из пещеры, созвал погонщиков и велел им приступать к работе. Трое получили задание вскрывать сундуки и доставать из них свертки с сутрами, остальные семеро должны были относить священные тексты в пещеру, а монахи – аккуратно выкладывать их в ряды. Синдэ пришлось пожертвовать безопасностью и открыть сундуки, потому что их не удалось бы протолкнуть в тесное отверстие в стене первой пещеры, а времени на то, чтобы расширить проем, у него не хватило бы – надо было спрятать все сутры, пока не вернулся Гуан.