Песенка для Нерона

Холт Том

— Что, с лодкой? — сказал я. — Да проще некуда. Ты должен просто погружать лопасти в воду, а сам в это время тянуть за рукояти. Вообще ничего сложного.

— А, — сказал он, отправив мне в лицо примерно ведро воды. — Тогда все нормально. Ты будешь грести, раз ты такой опытный, а я сяду сзади и стану править.

— Я? Да я вообще ничего не знаю о гребле.

Он нахмурился, мерзавец.

— Не говори чепухи, — сказал он. — Ты же афинянин, гордый потомок победителей при Саламине, гребля у тебя в крови. Ты

прекрасно знаешь, что...

— Нет, не знаю, — ответил я быстро. — На флоте греблю оставляли для бедняков. А мы — сливки общества, всадническое сословие. Мы мчались в битву на чистокровных скакунах, когда твои предки еще выращивали репу в Лации.

— Правда? — ухмыльнулся он. — Как пали сильные! А теперь бери весла, или я выкину тебя за борт. Плавать-то ты умеешь?

— Конечно, умею, — соврал я. — Ладно, ладно, бери румпель, посмотрим, что я смогу сделать.

Как я и говорил, ничего нет проще гребли. Это все равно как размешивать свежезабродившее вино в бочке, только ложка в шесть шагов длиной. Не знаю, почему Луций Домиций устроил из этого такую проблему.

— Ладно, — сказал я, когда лодка заскользил по воде, как здоровенный жук. — Снимай доспехи и кидай их в воду.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Чего?

— Того. Избавься от них. Давай быстрее, пока мы не доплыли.

— После всех этих трудностей, с которыми мы их заполучили? Ни за что.

Я вздохнул.

— Ради всего святого, почему любое мое предложение ты встречаешь нытьем и стонами, а?

— Не знаю, — сказал он. — Может, потому что ты беспрерывно усаживаешь нас в говно. А может, я просто брюзга.

— Доспехи, — сказал я. — А также плащ и все остальное. Давай выкидывай.

Он сдался и принялся хоронить металлические изделия в море. Я занялся тем же — крайне неловко, поскольку в то же время пытался грести. Открою вам секрет, кстати: если пытаться грести одной рукой, а другой тем временем возиться с ремешком шлема, лодка начнет ходить кругами.

К счастью, зерновоз еле полз. Но даже при этом я надорвал спину, пока доставил нас к нему. К этому времени мы утопили все армейское хозяйство за исключением ремней и мечей.

— Эй! — крикнул я как только мог громко. — На корабле!

Я почти поверил, что меня или не слышали, или притворились, что не слышали, когда над бортом показалась чья-то голова.

— Чего надо? — закричали в ответ.

— Куда направляетесь?

Мужик на корабле пожал плечами.

— В Остию, — ответил он. — А вам-то что?

— Подбросите?

— Нет.

Это застало меня врасплох.

— Ох, — сказал я. — Ты уверен? Мы заплатим.

— Это другое дело! — закричал мужик. — Тридцать драхм с каждого. И сорок за еду, — добавил он.

Я улыбнулся, хотя не думаю, что он мог разглядеть мое лицо с такого расстояния.

— Вообще-то, — сказал я. —

Я думаю, мы сможем договориться.

— Договориться?

— У нас есть ценные вещи, — заявил я. — Стоят гораздо больше сорока драхм.

— А они у нас есть? — пробормотал Луций Домиций. — Это для меня новость. .

— Заткнись, — сказал я ему. — Ну что? — спросил я корабельщика. — Что скажешь?

— Это зависит от того, что у вас есть.

Хороший вопрос.

— Ну, — сказал я, — для начала у нас есть два прекрасных меча, оба с ножнами и поясами, самыми наилучшими, — мужик ничего не сказал, так что я продолжал. — Лучшая испанская сталь, любовно выделанная выдающимися мастерами, гарантия...

— Нет, — сказал мужик.

— Что?

— Нет. Мечи меня не интересуют.

— Ох, — я огляделся вокруг. — Что ж, а как насчет прекрасной, крепкой гребной лодочки? Всего один владелец, прекрасное обращение, добавим пару весел совершенно бесплатно.

— Нет, спасибо.

Ситуация становилась отчаянной.

— Ладно, — сказал я. — И это мое последнее предложение. Как насчет высококачественного, сертифицированного раба? Прекрасное состояние, в расцвете лет, все умеет.

— Чего? И где он?

— Вот, — ответил я, указывая на Луция Домиция. — Вот, посмотри на эти плечи, они как специально созданы для перетаскивания здоровенных амфор с зерном. Интересно или нет?

— Ты, ублюдок... — начал Луций Домиций, но я пнул его в щиколотку и он заткнулся.

— Ну, не знаю, — сказал корабельщик. — Рубашка и обувь в комплекте?

— Ага, пойдет, — сказал я. — Почему нет? Но тогда добавь к еде и вино.

Он все сомневался.

— Зубы? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду — зубы? — спросил я.

— Как у него с зубами? — сказал корабельщик. — Все на месте или что?

— Конечно, — сказал я. — Дохрена зубов у него. Слушай, ты согласен или мне подождать следующего корабля?

Мужик замешкался на секунду и кивнул.

— Договорились, — сказал он. — Но спать ты будешь на палубе, с командой, так?

— Мне подходит, — сказал я. — Люблю свежий воздух.

Мужик исчез, а через борт перекинули веревку.

— Похоже, получилось, — сказал я радостно. — Следующая остановка — Италия.

Луций Домиций, однако, был далеко не в восторге. На самом деле он корчил мне довольно страшные рожи.

— Ты, дерьмо, — прошипел он. — Ты полный засранец. Ты только что продал меня этому человеку.

Я пожал плечами.

— Ну и что? — сказал я. — Слушай, не беспокойся о...

— Не беспокойся? Ты что, последнего ума лишился?

— Успокойся уже, — сказал я. — Это же очень просто. Это значит всего лишь, что мы покинем корабль немного раньше, вот и все.

— Ничего подобного, — заныл он. — Ты вообще знаешь, что делают с беглыми рабами?