Песенка для Нерона
Шрифт:
— Следующий вопрос, который нам следует обдумать, — сказал я с полным ртом, — куда? Я думаю, в Африку.
Он захныкал.
— Не начинай опять, — сказал он. — А, я понял — ты нацелился на сокровище Дидоны. А не кажется ли тебе, что сначала надо стряхнуть с хвоста этого психа, кем бы он не был?
Мне не понравился его тон, но я не стал заострять на нем внимания.
— Мы убьем двух зайцев, — сказал я, — одним камнем. Нам же надо куда-то отчалить, а Африка как раз очень далеко.
— Да, — кивнул он, утирая серую жижу с подбородка, — и чтобы туда попасть, надо плыть через Сицилию, ты забыл? Вот уж куда я ни за что не хочу возвращаться.
—
Он вздернул голову.
— Забудь об Африке, — сказал он. — Перед нами весь мир. В нем полно уголков, о которых никто не слышал, не открытых стран, забытых областей, вроде земли лотофагов из Одиссеи, — он нахмурился. — Я подумываю о Галлии или даже Германии. В смысле, кто в здравом уме решит туда отправиться? Они просто напрашиваются, серьезно.
— Германия? — переспросил я. — Совсем умишка лишился? Да я лучше останусь тут и пусть меня распнут.
— Все равно, — сказал он. — Не думаю, что это вообще имеет значение. Нам всего-то надо попасть на первый же отплывающий корабль, и похрену, куда он там идет. Я просто хочу убраться из Рима так быстро, как это возможно.
— Разве не этого они от нас ждут? — забросил я наживку. — А вот если мы немного потянем время, заляжем в районе доков...
— Они найдут нас и нам конец. Нет, на первый же корабль — и все.
Я немного подумал. Да какого хрена, сказал я себе, это сокровище лежало там сотни лет, пусть полежит еще немного — это если считать, что оно там вообще есть, во что я не верил ни секунды. Если бы все сокровища, слухи о которых я когда-либо слышал, посыпались с неба, то погребли бы под собой Рим, как снежная лавина. И конечно же, он был прав. Учитывая непонятные способы, которыми они ухитрялись находить нас даже в закоулках Субуры, единственное, что нам оставалось, это побыстрее исчезнуть из города.
— Прекрасно, — сказал я. — Так и сделаем.
Но ничего такого мы не сделали, потому что сразу после этих слов на меня обрушился дом.
Извините, если это звучит слишком театрально. По рассказам, в Риме, где половина зданий такие древние, что стоят только по привычке, а вторую половину слепили кое-как жадные домовладельцы, это заурядное событие. Ко всему прочему, огромные повозки, бесконечно грохочущие по ночным улицам, буквально растрясают эти несчастные здания. Это совершенно ужасно, конечно, и будь я римским императором, я бы первым делом взялся за эту проблему. Устроил бы, например, чудовищный пожар и начал с нуля. В общем, событие было заурядное, но зрелищное, и уж я бы нашел, о чем рассказать, потому что вообще люблю рассказывать, как вы, наверное, уже заметили. К несчастью, я пропустил все представление, поскольку лежал, оглушенный упавшим на голову куском кладки. Совершенно обычное мое везение: происходит нечто захватывающее, а я без сознания.
Так что придется вам обойтись без моих метких наблюдений, и самое лучшее, на что тут можно рассчитывать — это рассказ Луция Домиция. Он сказал, что фасад здания — одного из тех жутких доходных домов, которые постепенно заполоняют весь город — внезапно начал надуваться, как лягушачье горло. Он утверждал, что обалдел и некоторые время пытался сообразить, что происходит, а когда сообразил, было уже поздно кричать, пытаясь меня предупредить. Думаю, ему можно верить, хотя я не могу представить
В общем, стена вроде как вспучилась и лопнула, как болотный пузырь, а с верхних этажей полетели здоровенные куски кладки и прочее — чудо, что здание не рухнуло целиком, от него отвалился кусок стены размером с парус торгового корабля, и это не он упал на меня, а всего лишь какой-то кирпич. Он угодил мне в башку скользом, слева, как раз над левым ухом, и стой я хоть на палец правее, разнес бы мне череп, как яйцо.
Ну, некоторые просто рождены под счастливой звездой, полагаю.
Что произошло дальше, я могу рассказать и без помощи Луция Домиция. Я и сам могу представить его, застывшего надо мной, придавленным обломком стропила (который последовал за кирпичом) в виде огромной фаршированной оливки в середине облака пыли. Это все, что можно сообщить о действиях моего лучшего друга — вытащили меня двое незнакомцев.
Довольно храбрый поступок, поскольку они не могли знать, устоит ли здание или обрушится им на головы, пока они занимаются мной.
Подозреваю, что коренные римляне выработали определенную сноровку и умение действовать в подобных ситуациях, для Рима заурядных. Тем не менее. Эти двое, которые случайно проходили мимо, схватили меня за запястья и оттащили в сторону, подальше от здания на тот случай, если оно вдруг надумает довершить начатое. Позже мы узнали, что нескольким людям повезло куда меньше: один был убит на месте, другой отделался параличом нижней части тела, потому что ему сломало спину. Ужасно, если подумать.
Как я и говорил, Рим сосет.
Ладно.
Первое, что я увидел, открыв глаза, была ослепительной красоты птичка, склонившаяся надо мной со встревоженным видом. Я перепугался, конечно, поскольку я реалист, никаких иллюзий на свой счет не питаю, и единственная ситуация, в которой по пробуждении меня встречает симпатичная женщина, обеспокоено меня разглядывающая — это смерть с последующим воскрешением в Елисейских Полях. И... ну, я уверен, что в раю клево, ты свободен и безгрешен, все твои проблемы позади, и ничего не надо делать, кроме как прогуливаться по траве, кушая фрукты. Я, тем не менее, предпочитаю оставаться живым, благодарю покорно.
Однако эта теория, как тут же выяснилось, имела изъяны, слава богу, потому что блаженные души в Елисейских Полях — и это оговаривается особо — освобождены от мук телесных, а я ощущал такую монументальную головную боль, что ее, наверное, пришлось бы нанести на карты. От боли сияющий образ меня, возлежащего у ног соблазнительной женщины, несколько поблек, и мне сразу стало гораздо лучше. Если вы понимаете, что я имею в виду.
Кроме того, присмотревшись, я понял, что она скорее симпатяшка, чем величественная классическая красавица. Прекрасные глаза, очень большие, круглые и темные, но нос у нее был примерно как у слонов Ганнибала. Ну, я немного преувеличиваю, но на полтора нормальных нос он вполне тянул. Меньше египетского обелиска или тарана галеры, но это все, что можно о нем сказать. Что касается остального, то ей было примерно девятнадцать, кожа у нее была очень бледной, как свежее молоко в подойнике, одета она была в простую старую одежду, которую до нее, вероятно, носили ее старшие сестры и мамочка.