Пешка в большой игре
Шрифт:
Снова закрутилась доставленная спецрейсом лента. Она обошлась в двенадцать миллионов рублей, пятьсот тысяч долларов и восемь человеческих жизней. Сидевший в углу майор Васильев смертельно устал. Он пролетел под шаром самоспасателя семьдесят километров за три часа, из управления национальной безопасности Сурхандарьинской области по сохранившейся со времен единой Системы специальной связи соединился с Верлиновым и впал на три часа в болезненный тяжелый сон, не приносящий отдохновения. Верлинов поднял на ноги органы безопасности трех среднеазиатских республик, а также российские части, дислоцированные в некоторых из них.
В результате
Васильев ничего этого не знал, потому что в том же тяжелом забытьи провел двенадцать часов в стальном, гулко трясущемся чреве огромного транспортника, где он был единственным пассажиром, а пленка – единственным грузом.
Итоги боя – восемь убитых и двенадцать раненых – он узнал уже в отделе и подумал, что оптимизм освободителей вряд ли обоснован. Вырезали бы всех, опоздай подмога на час-полтора!
Он мучительно вспоминал имя или фамилию старшего десятки «альфовцев», но нельзя вспомнить то, чего не знаешь: они общались безлично. Да и от знания никакого проку бы не было: пофамильные списки потерь не поступили. Единственное, в чем он уверен, – в смерти Джека. Такие предчувствия обычно сбываются...
На мониторе повторялись явно любительские кадры, снятые, если верить пробивающему время таймеру, 16 июля 1991 года в четыре часа пятнадцать минут пополудни. Аналитики ЦРУ легко установят, что русские шпионы проводили незапланированное бурение в районе точки инициирования, залегающей в данном секторе Мохаве всего на сорока метрах. Сопряженная с ней точка проявления находилась в разломе Сан-Андреас, простирающемся от Лос-Анджелеса до Сан-Франциско и угрожающем сейсмической безопасности обоих городов. Как говорили древние римляне: «Умному достаточно».
Ролик закончился.
– Очень хорошо, – сказал Верлинов. – Итак, эту пленку снял Джек, чтобы успокоить семью. Я, мол, жив и здоров. Своеобразный видеопривет – дело обычное для нелегалов, долго находящихся «на холоде».
– Очень важно правильно передать ее. Здесь не должно быть ни малейших натяжек. Доложите ваш план.
Межуев откашлялся.
– Легенда такая. Капитан Резцов изображает уволенного за пьянство сослуживца Джека и его старого друга. Обозленный на руководство, он решает разоблачить происки КГБ в США. Тем более Джека уже нет, и он считает, что таким образом выполняет свой долг и мстит за него. Он достает кассету, присланную Джеком для своей семьи еще в девяносто первом. К ней прикладывает отчет Джека. Чтобы предать документы гласности, он выходит на автора скандальных статей о планах подземной войны – известного социолога Каймакова.
– Все ли тут достоверно? – поморщился генерал.
– В момент передачи Резцова убивают, – продолжил Межуев. – Это повысит достоверность.
– Да, пожалуй... А кто убивает?
Человек с расплющенным носом боксера вскочил со стула.
– Старший прапорщик Григорьев! – доложился он. – Я убиваю!
– У вас должно получиться убедительно, – одобрил Верлинов.
– При передаче присутствует Асмодей, – продолжил Межуев. – Он завладевает кассетой и передает ее Роберту Смиту. Асмодей предполагает, что Смит будет наблюдать момент передачи, значит, степень достоверности окажется чрезвычайно высокой.
– Что ж, план неплохой, – задумчиво проговорил Верлинов. – Надо тщательно проработать
Межуев положил на стол лист бумаги. Все внешние атрибуты документа были на месте – гриф «Совершенно секретно», красная полоса по диагонали. Так оформлялись все отчеты нелегалов.
«... В период с 10 по 21 июля 1991 года мною совместно с подсобным агентом Ченом проведено бурение в пустыне Мохаве, координаты: тридцать пять градусов северной широты, сто пятнадцать градусов западной долготы. В соответствии с планом „Сдвиг“ достигнута глубина сорок метров и заложен фугасный заряд расчетной мощности. Скважина зарыта, следы бурения уничтожены. Инициация возможна в любой момент. Джек. 25.07.91».
– Хорошо. – Верлинов отложил отчет. – Про «Сдвиг» они наверняка слышали, так что аргументация вполне достоверна. План утверждается.
Он поставил черными чернилами размашистую подпись в правом верхнем углу плана операции «Передача».
– Еще раз обращаю внимание: тщательно проработайте все мелочи.
Детали отрабатывали втроем: Межуев, Резцов и Григорьев.
– Видно, мне судьба влезть в эту операцию, – сказал Резцов. – Я должен был ему другой документ притащить, но явился инициативник, и вопрос отпал. И вот опять!
– Судьба есть судьба, – хмыкнул Григорьев, блеснув золотым зубом. – Я засажу в тебя два или три раза, все в грудь...
– Получить защитный жилет с цветоимитационной прокладкой?
– Зачем усложнять? Шмальну холостыми. – Григорьев покопался в кармане и вынул три «макаровских» патрона с пластиковыми полусферами вместо пуль. – Дело-то мгновенное: выстрелы, ты падаешь, все разбежались. Проверять никто не будет. Только упади естественно.
– Не впервой. Смотри, не ближе двух метров! А то можно морду опалить...
– Все будет нормально!
– Остальные участники операции об имитации знают?
– Нет. Ни Кислый, ни Асмодей не в курсе.
– Кстати, – вмешался Межуев. – Надо на время операции у Асмодея газовую игрушку отобрать. На всякий случай.
– Отберу, – кивнул Семен.
– Теперь давайте прогоним по этапам: подход, передача, отход... Морковин тоже инструктировал Каймакова, и тоже довольно подробно.
– Твоя задача проста: выйти из дела живым и здоровым. Делай то, что от тебя хотят, но помни – у тебя свой интерес, у них – свой. И они не совпадают! Поэтому если можно чего-то не сделать или сделать наоборот – тебе это на руку. Меньше риска для твоей шкуры. Имей в виду, очень часто «слепого» агента выводят из игры. Насовсем. Понимаешь?
Каймаков поежился и потрогал теменную кость.
– Чего же не понять...
Вовчик, как и обещал, купил патроны. Маленькая квадратная картонная коробочка с тяжелыми желтыми желудями. Один ряд не заполнен.
– Восемь тысяч за штуку, сволочи! – возбужденно пояснял он. – Взял двенадцать – откуда деньги? И так придется дверь варить одному жлобу...
Каймаков снарядил магазин, дослал патрон в ствол. Материальную часть он изучал в институте, на военной кафедре, в течение шести месяцев. Стрелял один раз – пять патронов: два пробных, три зачетных. Вряд ли он был готов к лихой перестрелке. Но тяжесть оружия придавала уверенность. Покрутив пистолет в руках, он засунул его за пояс, подпрыгнул. Может выпасть. Затянул ремень потуже. Теперь держится надежно, но невозможно сесть. Попробовал с одного боку, с другого. Наконец пристроил. Нормально и доставать удобно.