Пешка в чужой игре
Шрифт:
– Где?
– На Леоновском.
– Тоже не хило, - одобрительно кивнул головой Сеня Резаный. – Не так престижно, как на Ваганьковском, но зато обойдётся всё намного дешевле...
Заметив, как побледнев, и сжав кулаки, Виктор начал медленно подниматься из-за стола, Сеня Резаный поперхнулся словами и попятился к дверям...
...Ах, какой удивительно тёплой выдалась в Москве вторая декада сентября девяносто второго года! Яркое солнце светило над головами сотен людей, медленно бредущих по широкой аллее от церкви Богоматери, где отпевали покойницу, по направлению к Леоновскому кладбищу.
Крепкие парни несли на своих плечах усыпанный цветами гроб. Женщины, многие из которых, не могли сдержать слёз, бросали под ноги, медленно бредущей траурной процессии красные гвоздики, которые, падая на асфальт, казались пятнами пролитой крови, а над широкой аллеей, над непокрытыми головами медленно бредущих за гробами людей, вздыхала и рыдала медь духового оркестра. Гроб опустили в могилу, вновь заиграл оркестр, зарыдали в голос женщины и, вдруг, неизвестно откуда, набежали тучи, небо быстро потемнело, и пошёл дождь. Видимо и природа в эти секунды решила пролить слёзы скорби вместе со всеми, пришедшими проводить в последний путь безвинно убитую, молодую женщину.
– Прости, что не смог уберечь тебя. Прости, что обманул тебя, обещая счастливую и долгую жизнь, - тихо сказал Виктор, не сводя глаз с усыпанного цветами могильного холмика, под которым покоились Лена.
– А твоих убийц я найду и жестоко накажу их. Клянусь тебе в этом...
...Ровно через два года диктор новостного канала Центрального телевидения бесстрастным голосом поведает всему миру: "Сегодня, тринадцатого сентября девяносто четвёртого года, в 19-05, у дома номер сорок шесть, по третьей Тверской-Ямской улице, взорвался «Мерседес 600», в котором находился Сергей Иванович Тимофеев, более известный, как Сильвестр - руководитель Орехово-Медведковской криминальной группировки".
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Я ВЕРНУСЬ.
...
– Виктор, мне не нравится твоё настроение. У тебя пропал блеск в глазах.
– А от чего им сверкать? Вся ваша идея – покончить с преступностью в Москве, это идея фикс. Утопия. Неужели руководство вашего секретного отдела ещё не поняла это? Я уже больше года двумя ложками хлебаю это дерьмо, а оно не уменьшается, а наоборот, каждый день увеличивается в геометрической прогрессии. Убили Маслака, в Америке убили Лютого, а сколько уже убито молодых парней и сколько ещё будет загублено жизней. Этот беспредел не остановить...
– Ну, это мы ещё посмотрим, - недовольным голосом возразил полковник.
– Ты же знаешь - на войне, как на войне...
– Посмотрите, только без меня. Я выхожу из игры.
– Виктор, идёт война, и ты не имеешь права дезертировать с линии огня. Неужели ты думаешь, что тебе позволят выйти из игры и провалить важное государственное мероприятие, в которое вложено столько трудов? Для тебя расчистили дорогу к руководству группировкой. Устранены все конкуренты. Мой тебе совет - подумай хорошенько, прежде чем принимать поспешное решение. От нас просто так не уходят.
– Товарищ полковник, вы мне угрожаете?
– переходя на официальный тон, спросил Виктор.
– Нет, я тебя предупреждаю о возможных последствиях. Подумай хорошенько, и не пори горячку. У нас работают профессионалы, и мне бы не хотелось, чтобы у тебя возникли проблемы. Может возникнуть такая ситуация, что не только я, но даже генерал Уфимцев не сможет тебе помочь. Честь имею, - сказал полковник, и, козырнув, направился к двери...
... Виктор в одиночестве сидел за столиком в ресторане, и пил водку. Рюмку за рюмкой. Почти не закусывая.
– Ужас. Молодой человек, я давно наблюдаю за вами. Вы уже допиваете второй графин водки. Так, ведь, и умереть можно. Я знаю, что русские мужчины много пьют, но чтобы так. Обычно в ресторан приходят веселиться, а ваше лицо печальное. У вас неприятности?
– Тебе чего надо, шалава?
– посмотрев хмурым взглядом на стоявшую возле его столика женщину, спросил Виктор.
– Дёргай отсюда, тут тебе ничего не обломится.
– Я не проститутка, - обиделась женщина.
– А кто ты?
– Я руковожу еврейским агентством «Сохнут» на территории России.
– Еврейка, что ли?
– спросил Виктор, и посмотрел на женщину уже более внимательным и, явно заинтересованным взглядом.
– Еврейка, - подтвердила женщина.
– Гражданка государства Израиль. А здесь работаю. Через месяц заканчивается моя каденция, и я улетаю домой.
– И чем занимается ваше агентство?
– Я, совместно с консульством государства Израиль, занимаюсь оформлением документов российским евреям для возвращения их на историческую родину.
– Репатриацией?
– У вас это называется - репатриация, а у нас – возвращение на родину. Вы разрешите присесть за ваш столик?
– Присаживайтесь. Меня зовут Виктор.
– Очень приятно. Ваше имя созвучно еврейскому имени - Авигдор.
– Я - русский.
– Это видно, - улыбнулась женщина.
– Только русские могут выпить столько водки, и оставаться почти трезвым.
– Сегодня ровно десять лет со дня смерти моей мамы и девять дней со дня гибели моей беременной жены.
– Извините. Я знаю русские традиции, налейте мне водки, я тоже буду поминать вашу маму и жену.
Виктор наполнил водкой вторую рюмку и они молча выпили.
– Меня зовут Далия, - первой нарушила затянувшуюся паузу женщина.
– Красивое у вас имя.
– Спасибо. Извините, если мои вопросы покажутся вам нескромными. Сколько вам лет?
– Тридцать два года.
– Вы женат?
– Нет, не женат.
– Почему?