Песий бунт
Шрифт:
Разгадка пришла неожиданно, после второго стакана и поразила его своей простотой – удача удара была в неожиданности. Причем не в неожиданности внешней, когда подкрадываешься к ничего не подозревающему животному, но при этом аж трясешься от вожделения, предвкушая удачный выстрел, а в неожиданности, внутренней, духовной. Ведь действительно – до самого броска Умник был занят своими мыслями – и колли, будучи настроен, словно приемник, на его волну, не услышал ничего опасного для себя. Ничего не услышал и сидел спокойно – пока точно брошенный кирпич не раскроил ему узкий лоб.
Умник оказался перед проблемой – с одной стороны, выход
Тяжелые времена настали для Умника – вот уж когда он неожиданно проникся уважением к действительно умным людям и понял, как им тяжело приходиться в жизни. Дело в том, что он благодаря этому случаю возомнил себя не просто умным, а стоящим на одной доске…с кем, он и сам толком не знал, не очень то он разбирался во всех этих научных званиях – потом вдруг вспомнил и решил – с Эйнштейном!!
Тот тоже ко всем своим идеям подходил без всякой подготовки, прям так, с бухты – барахты. С чего это он взял, Умник и сам толком не понимал, но верил своей догадке безоговорочно. Соседство Альберта настроило его на возвышенный лад и позволило взглянуть на свою жизнь со стороны. Взглянуть и ужаснуться. Злобная, пустая и никчемная, светлым пятном в которой было разве что убийство очередной собаки.
Вот стал бы Альберт Эйнштейн убивать собак, которые отбирают у него то, что он заработал непосильным трудом? Бесспорно. А чем он хуже?
Но делать было нечего – разве что совершенствовать свой внутренний мир и учиться отвлекаться от того, что должно принести ему славу, деньги, память потомков, роскошных женщин и острова в лазурном море. То есть – убивать собак походя, при удобном случае, совершенно об этом не думая… вроде как автоматически человек пришлепывает севшего ему на лоб комара.
Для начала Умник стал уговаривать себя, предлагать самому себе избавиться от той ненависти, которая и двигала им последнее время… что такое, в сущности, собака? Хищное животное, живущее в стае. Поскольку в городе стаю собакам заменяет человек, то они и на него переносят стайные отношения… следовательно, они могут человека кусать, требовать от него пищи, прогулок и всяческого другого внимания. А что они дают взамен? Нищету, так как деньги тратятся на ветеринаров, еду, дрессировщиков, усталость, так как человек тратит силы, которые он должен потратить на самосовершенствование, на банальные прогулки.
Какой еще вред от собак?
Умник задумался. Поскольку он почувствовал себя действительно умным, он должен был оправдать свое поведение и тем самым лишить свою совесть возможных угрызений, а будущую деятельность подвести под идейную базу… иначе стоять рядом с Альбертом Эйнштейном просто стыдно.
Умник прошелся по комнате и остановился перед зеркалом. Из стеклянной глубины на него смотрел какой-то питекантроп, по недоразумению облачившийся в костюм современного человека. Хотя… осененный внезапной идеей, Умник бросился в ванную и тщательно соскреб неопрятную рыжую щетину. Выскобленное лицо стало более приятным, и Умник, будучи начисто лишен вкуса, решил, что оно еще и мужественное и привлекательное. А человек с его идеями, с его внешностью и с его талантами разве не найдет себе применение в нынешнее смутное время?
Разглядывание собственного отражения отвлекло его от возвышенных мыслей – итак, в почему человечеству так вредны собаки?
Ну еще тем, что они гадят на улицах и отравляют окружающую среду. (Про глистов Умник, например, просто не подумал)
Еще, еще…
Умник раскраснелся – то ли от бушующих в его мозгу видений, то ли от непривычного бритья, то ли от предвкушения серьезных перемен в своей судьбе.
Еще…
Тут Умник насупился – еще надо будет нанять хорошего ветеринара и пусть объясняет дуракам весь вред их четвероногих соседей. А у него есть заботы поважнее.
И вот тут он словно оказался под ледяным душем после июльской городской жары – что за бред ему мерещиться весь день? Зачем приспичило бриться – теперь старая аллергия на бритву разнесет его мурло до совершенно неприличных размеров? Зачем он думает о вреде собак – у Полянки небось консультанты не глупее Умники, а ничего подобного не подсказали – значит, все его мысли просто откровенный бред отравленного алкоголем мозга.
Ему нужно одно перестать ненавидеть собак, и тогда они сами от него отстанут, и вот тогда он и сможет… от одной мысли о том, что он сможет сделать тогда, у него зашевелились волосы на голове и руках… он им покажет.
Несколько недель потом Умник мучил себя попытками внушения – но происходили странные вещи. Когда он был трезвым, то не мог сосредоточиться, сознание занимала одна только мысль – купить водки и растворится в волнах мягкой тупости.
Ну а когда, не выдержав соблазна, Умник шел в магазин и покупал таки чекушку (его доза, с большего количества ему было плохо) то потом он не мог ни на чем сосредоточиться.
А уж наутро было ни до чего – колотила такая злость, что удавить хотелось не только собак, но не спеша передушить весь этот паршивый городишко…
Получался замкнутый круг – водка мешала его вознесению, но для чего возноситься, если потом нельзя выпить даже сто грамм после трудового дня?
Умник решил справиться с напастью сам и в течение нескольких дней не то что не пил, а запрещал даже думать себе об этом. Он не выходил на улицу даже за едой, питаясь спитым чаем и остатками хлеба – и одновременно вспоминал самые отвратительные сценки своей алкогольной биографии…ему было и стыдно, и горько – но вывод напрашивался сам собой. Такой жгучий стыд можно было залить только водкой… Умник вскакивал, толкал дрожащие руки в рукава, матерно шипя сквозь зубы, и замирал на пороге – все-таки воздержание разбудило в нем кого-то, кто пить не хотел и теперь все выше и выше поднимал голову…
Он возвращался и бросался на пропахший немытым телом диван – грызть подушку, мокрую от слез да выть от бессилия. Он не мог даже спать – хотя вот этого хотелось, пожалуй, больше всего – а на странной границе яви и сна кочевал из ночи в день.
Облегчение Умник почувствовал в начале второй недели – он смог выспаться, как провалившись в черный омут – без побудок и сновидений.
Проснулся, чувствуя странное умиротворение и долго лежал, изучая непривычные для него ощущение… у него не болела голова, не мутило, не дрожали руки не царапал небо высохший язык…он захотел есть – причем не подсохший и заплесневелый хлеб, а что – нибудь более питательное – и в нерешительности замер.