Пёсий остров
Шрифт:
— Я тебе уже сказал, — жалобно отвечает Гектор, хватаясь за голову.
— А я тебе не поверил.
Поворот направо, на этот раз резче. Четырнадцать футов. Шесть. Восемь. Девятнадцать. Песчаные колени Нептуна торчат из воды повсюду с обеих сторон, создавая крохотные островки, способные выдрать днище яхты, если Якоб ошибется хоть на одну цифру.
— Ты вообще не понимаешь, о чем речь, — удивляется Гектор. Цветастая рубашка прилипла к его бледному телу. — Ты что, в гробу живешь? Ты же звезда! Пропавший сын гангстерского
Смущенно улыбнувшись, он добавляет:
— И, думал, может быть, ты дашь пару интервью.
— Да все кругом слепые, — фыркает Якоб, вонзаясь в остроконечную волну, которая так сжимает яхту, что дерево скрипит. — Я где только не ходил. Никто меня не узнал.
— Puta tu madre [9] , — шипит Гектор, снова забираясь в пассажирское кресло и застегивая ремень. — Слушай, не в обиду, но выглядишь ты паршиво. Я бы сам себя не узнал, если бы так выглядел.
9
Твою мать (исп.).
Двадцать три фута. Семнадцать. Семь. Пёсий остров проступает из тумана — темная полоска за угольно-черными пирамидами воды.
— Серьезно? — усмехается Якоб. — А ты, значит, просто добрый самаритянин, без которого я бы пропал, да?
Волна набрасывается на боковое окно, и стекло тревожно ноет. Следующая собирается накрыть кабину.
— Я…
— Ты что? — продолжает дразнить его Якоб, невольно смеясь. — Охотник за головами, вроде того здорового блондина из телевизора, с камерой за плечом? Журналист? Защитник людей?
— Я слушаю, что люди говорят, да.
Гектор доволен, что сказал правду.
— Ты из сферы обслуживания, что ли? — спрашивает Якоб, все еще улыбаясь и на миг забывая о карте.
— Вроде того, — отвечает Перехватчик, искренне огорченный его снисходительным тоном.
Под ними Нептун ворочается во сне и медленно выставляет перед Якобом локоть.
— Осторожно! — кричит Гектор, указывая на песчаный островок перед ними, и яхта почти вписывается в поворот, когда Якоб поворачивает штурвал что есть мочи, глядя, как волны расступаются перед новым отрезком суши.
Киль «Крис-крафта» врезается в песок, и днище яхты разрывается как туалетная бумага.
Якоб чувствует водоворот, чертово колесо и все автокатастрофы мира, слившиеся в один бесконечный момент. Соленая вода заполняет его рот и раздувает щеки. Он закрывает глаза и проклинает паромщиков. Затем снова открывает их — секунду или вечность спустя, — ожидая увидеть Авраама в каком-нибудь месте, куда предпочел бы не попадать.
— Я тебя спрашиваю: сколько пальцев видишь?
Гектор шлепает его по щекам.
Якоб моргает и озирается. Он лежит на спине под скрюченной пальмой, до него доносится запах одеколона и застарелого пота. Его голова лежит на коленях у Гектора, и Перехватчик снова бьет его по щекам, пока Якоб не просит его перестать. Он садится и смотрит вокруг. Гектор садится рядом и смотрит на него тем же хозяйским взглядом, который Якоб заметил раньше. Футах в тридцати от них, на мелководье, голодная вода дожевывает остатки «Крис-крафта».
— Где мы? — спрашивает Якоб, потирая многострадальный локоть.
Гектор делает горделивый жест рукой.
— Ты сказал — Пёсий остров, и вот он — Пёсий остров.
— Спасибо, — говорит Якоб, только сейчас сообразив, что Гектор вытащил его из воды, не дав утонуть.
— Не благодари, — отмахивается Гектор, морщась и обращая внимание, как птицы переговариваются в зарослях. Невзирая на дождь, барабанящий по листьям, он также слышит гудение крыльев колибри, ищущих укрытия. — Это теперь билет в один конец.
— Значит, надо о нем не пожалеть.
Якоб оглядывается в поисках чего-нибудь знакомого, но не видит ничего, кроме воды и песка.
— Куда пойдем? — спрашивает Гектор, как следует застегивая свою мокрую рубашку и поправляя нечто объемное в кармане штанов.
Якоб видит что-то похожее на тропинку, присыпанную мертвыми листьями.
— Туда, — говорит он и с замирающим сердцем шагает в неизвестность. Гектор идет следом, бросая последний взгляд через плечо туда, где была яхта. Ее больше нет.
Когда прозрачный рак-отшельник выбирается из дырочки в песке мгновение спустя, разбуженный шагами чужаков, их уже поглотили джунгли.
Вилли
Ветер устраивает «Морю тени» такую качку, что даже Билли-бою не по себе. Швербот медленно пробирается сквозь волны цвета пуль. Дым от выхлопа вьется, как ладан в церкви, заставляя всех на борту задыхаться. Корабль близок к гибели.
Но ничто не способно стереть улыбку с небритой физиономии Максима. Он сидит на привинченном к полу стуле, не обращая внимания на дым, разъедающий глаза. Потому что Вилли сидит на стуле рядом с ним, как раскаявшаяся блудная дочь, которой больше некуда бежать.
Ее глаза закрыты, словно во сне или в молитве. Никто не стал связывать ей руки.
Французик и Билли-бой заняты лавированием между песчаными островками, которые возникают словно ниоткуда. Билли-бой не обращает внимания на нового работодателя и его гостью. Но Французик периодически бросает взгляды в их сторону, когда никто не смотрит. Потому что это не просто очередная работа, когда нужно сплавить какое-нибудь несчастное человеческое существо навстречу его проклятой судьбе. Девушка в черной джинсовой куртке — не кто угодно. Это его русалка, которая сейчас сидит безвольно на белом стуле, как будто из ее тонкого тела выпили всю жизнь.