Пески Марса [сборник]
Шрифт:
Наконец наступил великий момент. Мы увидели, как открылся шлюз «Орсона Уэллса» и оттуда появился Текс Дункан. Оказывается, он и впрямь научился пользоваться скафандром — хотя я уверен, что у меня получалось бы лучше, если бы мне дали возможность столько же попрактиковаться.
Манекен убрали, режиссер начал отдавать распоряжения, и камеры двинулись следом за Тексом. В этой сцене ему почти ничего не требовалось делать, лишь совершить несколько простых маневров в скафандре. Как я понял, по сценарию, он плавал в космосе после того, как был уничтожен его корабль, и пытался найти других выживших. Разумеется, среди них должна была оказаться мисс Лорелли, но пока она в эпизоде не появилась. Вся сцена — если можно было ее
Камеры продолжали снимать, пока на Земле не стали видны очертания континентов. Продолжать больше не имело смысла, поскольку это сразу же выдало бы подделку. Действие фильма происходило возле одной из планет альфы Центавра, и этому никто бы не поверил, если бы зрители узнали Новую Гвинею, Индию или Мексиканский залив. Иллюзия мгновенно бы разрушилась.
Ничего не оставалось, кроме как ждать тридцать минут, пока Земля снова не превратится в серп и ее предательская география не скроется в тумане или облаках. Мы услышали, как режиссер скомандовал остановить съемку, и все расслабились.
— Я закуриваю, — объявил по радио Текс. — Мне всегда хотелось выкурить сигарету в скафандре.
— Опять пускает пыль в глаза, — пробормотал кто-то позади меня. — Если его стошнит, так ему и надо!
Последовало еще несколько распоряжений операторам, а затем послышался голос Текса:
— Еще двадцать минут, говорите? Черт побери, не собираюсь я тут все время болтаться. Смотаюсь взгляну на то прославленное зеркальце для бритья.
— То есть полетит к нам, — с нескрываемым отвращением заметил Тим Бентон.
— Ладно, — ответил режиссер, который, вероятно, предпочитал с Тексом не спорить. — Только возвращайся вовремя.
Глядя в иллюминатор, я увидел, как из двигателей скафандра Текса вырвался легкий туман и он устремился в нашу сторону.
— Довольно быстро летит, — заметил кто-то. — Надеюсь, он сумеет вовремя остановиться — что-то не хочется новых дырок в нашем зеркале…
Лишь через несколько секунд я понял, что он имел в виду. Весь свет и тепло, которые собирают наше громадное зеркало, сосредоточиваются в крошечном объеме пространства, к которому беззаботно летел Текс. Кто-то говорил мне, что оно равно теплу от десяти тысяч электрических лампочек — и притом оно сжато в луч толщиной в полтора-два метра. Однако для глаза этот луч был невидим, и невозможно было почувствовать опасность, пока не станет слишком поздно. За точкой фокуса луч снова рассеивался и вскоре становился безвредным. Но там, где раньше находились тепловые спирали, в пространстве между балками, он мог за несколько секунд расплавить любой металл. А Текс направлялся прямо туда. Если он окажется там, он проживет не дольше, чем мотылек в пламени ацетиленовой горелки…
6
КОСМИЧЕСКИЙ ГОСПИТАЛЬ
Кто-то что-то кричал по радио, пытаясь предупредить Текса. Даже если бы предупреждение вовремя достигло его ушей, сомневаюсь, что у него хватило бы ума действовать правильно и изменить направление полета. С той же вероятностью он мог впасть в панику и потерять контроль над собой.
Видимо, командор это тоже понял, так как неожиданно крикнул:
— Держитесь крепче! Сейчас наклоню зеркало!
Я схватился за ближайшую скобу на стене. Командор Дойл, оттолкнувшись могучими руками, метнулся к временной панели управления, установленной возле иллюминатора. Бросив взгляд на приближающуюся фигуру, он что- то быстро подсчитал в уме, затем его пальцы забегали по переключателям.
В ста метрах от нас, по другую сторону большого зеркала, я увидел на фоне звезд первые языки пламени, вырывающиеся из двигателей. По конструкции энергостанции пробежала дрожь — она явно не была рассчитана на столь быстрый разворот. При всем при этом казалось, что поворачивается она очень медленно. Потом я увидел,
Топливо в ракетных двигателях выгорело, и я с облегченным вздохом отпустил скобу. Хотя ускорение было не таким уж и большим — двигатели энергостанции не обладали достаточной мощностью, чтобы последствия оказались катастрофическими, — оно все же превосходило то, на которое было рассчитано зеркало, и некоторые из отражающих поверхностей отвалились и теперь медленно вращались в пустоте. Также следовало принять определенные меры относительно всей станции — требовалось долгое и осторожное жонглирование двигателями, чтобы компенсировать вращение, которое придал ей командор Дойл. Солнце, Земля и звезды медленно кружились вокруг нас, и мне пришлось закрыть глаза, прежде чем я сумел хоть как-то сориентироваться в пространстве.
Когда я снова их открыл, командор был занят переговорами с «Орсоном Уэллсом», объясняя, что произошло, и сообщая во всех подробностях, что он думает о мистере Дункане. На этом съемки в тот день закончились, и прошло немало времени, прежде чем кто-либо снова увидел Текса.
Да и вообще, вскоре после этого эпизода наши гости собрали вещи и улетели дальше в космос — к нашему большому разочарованию. Тот факт, что половину времени мы находились в темноте, проходя через тень Земли, являлся слишком серьезным препятствием для съемок. Видимо, киношники прежде об этом не думали, и, когда мы снова получили от них известие, они были уже в шестнадцати тысячах километров от нас, на слегка наклонной орбите, обеспечивавшей постоянное солнечное освещение.
Нам было жаль, что они улетели, поскольку они доставили нам немало развлечений, к тому же мы надеялись увидеть знаменитые лучеметы в деле. К нашему удивлению, эта съемочная группа в конце концов целой и невредимой вернулась на Землю. Но мы до сих пор ждем, когда выйдет фильм…
В тот же день закончился для Нормана и его культ героя. Фотография Текса исчезла с дверцы шкафчика и больше не появлялась.
За время пребывания на станции я облазил ее всю, за исключением разве что запретной территории, в которую входили: энергостанция, где была отмечена повышенная радиоактивность, склады, охранявшиеся свирепым интендантом, и главный Центр управления. Именно туда мне ужасно хотелось попасть — это был «мозг» станции, через который поддерживалась радиосвязь со всеми кораблями в данном секторе космоса и, конечно, с самой Землей. Пока старшие не поняли, что мне можно доверять и что я не стану досадной помехой, у меня было мало шансов оказаться туда допущенным. Но я решил, что своего добьюсь, и наконец такой случай мне представился.
В обязанности стажеров входило носить кофе и легкие закуски дежурному офицеру в середине его вахты. В это время станция всегда пересекала Гринвичский меридиан — поскольку на виток вокруг Земли требовалось ровно сто минут, все было основано на этом интервале, и наши часы были настроены так, что местный «час» имел именно такую продолжительность. Многие умели оценивать время на глаз, просто бросив взгляд на Землю и посмотрев, какой континент проплывает внизу.
Кофе, как и другие напитки, мы переносили в закрытых контейнерах (прозванных «молочными бутылками»), и его нужно было пить через пластиковую трубочку — поскольку в невесомости жидкость выливаться не может. Закуски носили в Центр управления на легком подносе с небольшими отверстиями для разных контейнеров, и дежурные всегда были за это крайне благодарны — за исключением критических ситуаций, когда они были слишком заняты, чтобы отвлекаться на что-то еще.