Пески Веков
Шрифт:
– Идемте, нас ждут! – поторопил он.
– Я скоро вернусь, ты не беспокойся! – сказал Корнелиус жене, поцеловал ее и обратился к посетителю: – Идемте!
Внизу их ждала машина. При их приближении дверца открылась, они сели, и дверца тихо щелкнула. Водитель включил стартер, начертил маршрут для автопилота и откинулся на спинку кресла. Машина бесшумно поднялась, описала плавный круг и направилась к далекой горной вершине, где одиноко поблескивал яркий огонек.
– В чем меня обвиняют? – спросил профессор Корнелиус. В голосе его не было ни тени тревоги.
– Там! – был короткий ответ.
Ясно: обвинение третьей степени. Третья степень была введена в 2532 году, когда астронавты «Импульса-4» по халатности занесли на неисследованную планету споры земных растений. В наказание они провели на безлюдной планете двадцать три года, пока не уничтожили все организмы, с молниеносной быстротой развившиеся из земных.
Через несколько минут машина приземлилась возле одинокого огонька на горной вершине. Оказалось, что это массивное здание, окруженное обширным парком и высокой стеной. Водитель передал профессора двоим людям, ожидавшим у входа, и машина улетела.
– Сюда! – указал один из встречавших. На его светлой одежде тоже блестел знак Солнечного совета, но уже не золотой, а зеленый.
Они пошли по длинному коридору, потом повернули. Перед одной из дверей спутники молча остановились. Дверь открылась. Когда профессор Корнелиус переступил порог, сердце у него сжалось, но комната оказалась пустой. В тот же миг дверь за его спиной щелкнула и закрылась.
В тюрьме! Впервые с того момента, как началось это молчаливое путешествие, профессор Корнелиус ощутил страх. Страх перед собственным поступком. Да, конечно, не нужно было выключать «след»…
«Следом» называлось то устройство в «Эйнштейне-17», которое позволяло Институту истории поддерживать биорадиосвязь с каждым ученым, отправленным для научных исследований в прошлое. А «Эйнштейн-17» – «машина времени», как отрекомендовал ее Корнелиус людям XX века, и была «железой», «левым веществом», о которых он так увлекательно рассказывал практикантам в сумасшедшем доме. Если бы даже он объяснил им устройство этого миниатюрного аппарата, они бы не поняли принципа его действия. Он не имел права открывать им истину и потому придумал историю о том, что у него есть особая «железа».
Беда была в том, что, работая химиком в неком институте, Корнелиус высмеял на ученом совете своего шефа, самого профессора Стайковского. Ученого, всемирно признаваемого светилом в химии, он, прочитав его последний труд, публично назвал невеждой. Корнелиус тогда так разгорячился, что, опровергая открытие шефа, стал приводить в доказательство научные факты, не известные окружающим, хотя в XXVI веке их знают даже дети. А когда он опомнился, было уже поздно. Он не очень удивился, увидев, что около него останавливается машина из психиатрической лечебницы. Он только успел выключить «след» и спрятать «Эйнштейна-17» в надежное место. Ему не хотелось, чтобы его коллеги узнали, что он позволил запереть себя в сумасшедший дом. Он, ученый из 2590 года! Конечно, он рассчитывал позже бежать из лечебницы с помощью Ангела и Марина, поэтому и разыграл комедию с предсказанием. В сущности он предсказал нечто такое, что и без него бы произошло само собой через несколько дней, так что его вмешательство ничего не изменило. Но они ему не поверили. Поэтому после разговора с ними Корнелиус решил окончательно вернуться в свое время. И вот теперь…
И вдруг профессор громко рассмеялся. Он сидит под замком не только в прошлом, но и в настоящем. Он может даже выбирать, где отсиживать свой срок, – вот это привилегия!.. Но потом он стал серьезным. За что его посадили? Правда, законы Солнечного совета строго запрещали выключать «след» при перескоке в прошлое. Но чтобы изза одного этого предъявить обвинение третьей степени… И тут он вспомнил прошлое, из которого убежал. Да, убежал, как жалкий трус, испугавшийся первой же трудности. А теперь?.. Что подумают врачи в лечебнице, узнав, что он исчез? «Как может исчезнуть человек?» – спросят они себя, и никто не сможет им ответить.
Он поступил неправильно, сомнений нет! Он должен был остаться в этой лечебнице, пока его не сочтут выздоровевшим и не отпустят на свободу. Он все-таки перехитрит их. А когда выйдет оттуда, то отправится работать в другой город, даже в друцую страну, и только тогда незаметно исчезнет из XX века, чтобы вернуться в настоящее. Он не имеет права оставлять людей во власти сомнений, с мыслями о сверхъестественном!
Лицо профессора Корнелиуса прояснилось: он решил, что делать. Извлек из ручных часов миниатюрный аппаратик, настроил его на «XX век, Европа» и через мгновение уже сидел на подоконнике в сумасшедшем доме. Небо на востоке чуть заметно светлело. Начиналось утро.
Утром в Солнечном совете было получено короткое сообщение:
«Профессор Корнелиус из Института истории поступил согласно предвидению – вернулся в прошлое». И подпись.
Вскоре на сообщении вверху появилась приписка:
«Обвинение третьей степени снимается».
А внизу – блестящий знак Солнечного совета.
Э. БУЧЕР
КЛОПОДАВ
– Заклинания у тебя паршивые, – сказал демон. – Не мог кого-нибудь получше вызвать?
Билл Хитченс был вынужден признать, что демон прав. На первый взгляд он казался внушительным: вместо волос на голове – змеи, изо рта торчат изогнутые клыки, кончик хвоста заточен, как копье…
Только ростом демон меньше дюйма.
Когда Билл бормотал положенные заклинания и жег волшебный порошок, он был уверен в успехе. И даже после того, как вместо грома и молнии он увидел слабую вспышку света и услышал паскудное шуршание, надежда не покинула его. Он глядел прямо перед собой, ожидая, когда появится огромное чудовище, и тут с пола, из центра обозначенного мелом пятиугольника, донесся голосок:
– А вот и я. Сколько лет никто не желал тратить время и усилия на вызов такого неудачника, как я, – заявил демон. – Где же это ты раздобыл такие заклинания?
– Сам додумался, – скромно признался Билл.
Демон хмыкнул и пробормотал что-то обидное о людях, воображающих себя волшебниками.
– Я не волшебник, – объяснил Билл. – Я биохимик.
Демон поежился:
– Вечно попадаю в идиотские положения, – с тоской сказал он. – Мало мне было того психиатра! А теперь полюбуйтесь – нарвался на биохимика.
Билл не смог сдержать любопытства:
– А что вы делали для психиатра?
– Он показывал мне людей, которых преследовали чертики, и я должен был этих чертиков отгонять.