Песнь Гнева
Шрифт:
Твердолик стремительно развернулся к ней. В глазах у него потемнело, и он зашатался.
— Понимаешь ли ты, скольких обрекли на смерть в этой битве? — процедил он. — Сколько женщин в княжестве и детей не дождутся своих мужей и отцов? Насколько необратимыми будут последствия того, что сотворит чародей?
Мив опустила взгляд в пол.
— Понимаю.
— Нет. Ты не понимаешь! — Твердолик размахнулся и опустил с грохотом сжатый кулак на поверхность стола.
Мив вздрогнула. Ей показалось, что дерево стола треснуло от удара.
— Из-за одной девчонки… — в голосе князя
Рев Твердолика, казалось, услышал весь Княжеский замок. Мив подумала, что он начнет швырять предметы, поэтому она прижалась к стене и закрыла глаза, желая быть как можно менее заметной. Но ее движения наоборот подействовали на князя успокаивающе.
Он выдохнул и убрал выбившиеся из хвостика пряди за уши. Затем подошел к эльфийке.
— Ты испугалась меня?
Она смолчала. Он привлек ее к своей груди и положил ладонь на светлую голову.
— Прости меня, — прошептал он. — Но я… Я не знаю, что делать.
Мив уткнулась носом в меха на его кафтане.
— Нам остается только надеяться на чудо, государь, — приглушенно сказала она. — И, возможно, на магов Сапфирового Оплота.
— Ты права. Ты права, — пробормотал князь и обнял ее. — Может быть, Радигост сумеет что-нибудь придумать.
Северный ветер вновь поднялся, пролетел через столичные улицы и ворвался в окно кабинета, срывая ставни.
***
Когда небо стало свинцово-черным, а буря разыгралась пуще прежнего, стало ясно, что час пробил. По земле прокатилась волна трепета, охватившая тысячи воинов. Застыли острия копий над их головами, гулко забились их сердца, сокрытые под сверкавшими латами и кольчугами. Тень страха легла на их лица, но отступать было поздно. Загрохотал гром, выплескивая свою мощь на небосвод.
Мгновение тишины. Затем гром ударил вдвое сильнее и громче, и долина озарилась вспышкой молнии. Потухли костры и свернулись знамена. Воины устремили свой взор вперед — на черную, раскидавшую по сторонам свои уродливые башни крепость. В бойницах алел свет. За зубцами стен появились темные фигуры, страшные, опасные…
В черном с золотом царь взобрался на бугор, с которого можно было обозреть подступы к Сэт`ар Дарос. По бокам от него встали Фанет и Лазар.
— Мост они нам не опустят, — проговорил вполголоса Фанет. — Хотя… Почему бы и нет? Им выгоднее сдаться, чем ждать, пока мы их всех перебьем.
На щеке у него красовался свежий шрам, тянущийся от правой брови до самых губ. Фанет получил его в предыдущем сражении, у расщелины в Хребтах.
— Я не был бы так самоуверен, — ответил Лазар, который едва не потерял в упомянутом бою второй глаз, когда вражеский клинок полоснул его по лицу, оставив, хвала богам, только царапину на шлеме. — Остались еще в рукавах у чародея тузы, и он не преминет ими воспользоваться.
— Ну ничего, у нас есть и свои мосты, — усмехнулся Фанет.
Многие возлагали на те вырубленные из самых толстых деревьев, что только росли в Китривирии, конструкции большие надежды. Это были длинные, скрепленные между собой лесенки, которые воины намеревались перекинуть через бездонный ров, окружавший крепость. Они были крайне неустойчивы, но этот способ работал и раньше, с теми замками, которые илиары брали во время Тариоры. Только те рвы были заполнены водой. Ров же Сэт`тар Дарос был глубок и темен, а на его дне виднелись острые скальные колья.
Вновь загремел гром, да так, что, казалось, он сотряс горы позади собравшегося войска. Они поглядели на небо и разинули рты. Тьма скрыла звезды и облака, погрузив в себя долину.
— Рябиновая ночь, — произнес Дометриан. — Фанет, ты поведешь конников с правой стороны. Прикрывай пехоту с флангов, если возникнет необходимость.
— Да, Archas.
— Лазар…
— Протаранить врага, когда мы пересечем ров, — закончил мысль царя Лазар. — Так точно.
— И не забывай напоминать лучникам, что они должны сбивать в первую очередь тех, кто мешает перейти ров.
Дометриан обернулся. Его воины смотрели на него, ждали приказа. Лутарийцы на другой стороне оврага мешкали.
Фанет приблизился к царю.
— Командуйте, Archas.Они ждут вашего слова.
— Что, и лутарийцы тоже?
Фанет со злобой поглядел на ту сторону оврага.
— Кто ими там командует? Престарелый Полад? О, я думаю, он смотрит на тебя и ждет, когда ты начнешь. Все смотрят на тебя, Archas.Так командуй. Прикажи надрать задницы этим катэлевым отродьям.
— Генерал, — глухо сказал Дометриан.
— Да, Archas?
— Alpista1, - он вытянул вперед руку, сжимавшую его короткий меч с рукоятью, покрытой множеством древних символов. — Клинок, верой и правдой служивший еще Сфеналу, моему деду. Если я… если я не переживу… Носи его так, как носили цари до тебя.
— Да, Archas, — голос Фанета дрогнул, но лицо оставалось по-прежнему безразличным.
Дометриан дернул кобылу за поводья, разворачивая ее к войску.
— Я знаю, что за страх таится в ваших сердцах! — прокричал он. — Я знаю, что вы боитесь тех ужасов, которыми бессмертный чародей терзал нас в нашем походе по этим проклятым островам! Сегодня нас ждет гибель!
Ропот пронесся по войску. Илиары подняли головы, заговорили, тяжело задышали. Эльфы стояли молча, но что-то горькое мелькнуло в их ярких глазах. Люди зашептали, покосившись на врезавшиеся в темное небо шпили крепости.
— Но знайте, — продолжил царь так громко, что его смогли услышать в самом центре войска, — что если мы не остановим чародея, он придет со смертью на наши земли! Так смоем же с этой гиблой земли черную рать Безумца! Выкурим их из крепости и дадим им славный бой!
Вдохновленные словами царя воины забили мечами и копьями о свои щиты. Каждый раз сомнения рассеивались, когда вожди илиаров произносили свои речи. Ужас читался во взглядах многих, но все же они готовы были идти за своим царем. Ибо только так они могли выкупить мир и покой, ибо только так они могли прославиться в легендах и песнях, что пройдут после через века…