Песнь крови
Шрифт:
– Это он, он! – воскликнул Френтис, вскакивая на ноги при виде Ваэлина. – Это тот самый брат, что меня и надоумил! Сын владыки битв!
– У него нет отца, мальчик, – возразил ему аспект.
Ваэлин мысленно выругался, затворяя за собой дверь. «Отдать ножи уличному мальчишке, какой позор! Можно ли было ожидать такого от брата?»
– Знаешь ли ты этого мальчика, брат? – спросил аспект.
Ваэлин взглянул на Френтиса. На чумазой физиономии отражалось возбуждение.
– Да, аспект. Он помог
– Видали? – сказал Френтис аспекту. – Я ж вам говорил! Говорил же я, что он меня знает!
– Этот мальчик просит дозволения вступить в орден, – продолжал аспект. – Готов ли ты поручиться за него?
Ваэлин уставился на Френтиса с ужасом и изумлением.
– Ты хочешь в орден?
– Ага! – ответил Френтис, только что не подпрыгивая от возбуждения. – Хочу! Хочу быть братом!
– Да ты что… – Ваэлин запнулся и не сказал «рехнулся, что ли?». Он перевел дух и обратился к аспекту: – Поручиться за него, аспект?
– У этого мальчика нет семьи, некому говорить от его имени и официально передать его в руки ордена. А наши правила требуют, чтобы за всех мальчиков, вступающих в орден, кто-нибудь поручился, либо родители, либо, если это сирота, то некто, достойный доверия. Вот, этот мальчик назвал тебя.
«Поручился?» А ему об этом никто не говорил…
– А за меня тоже поручились, аспект?
– Разумеется.
«Отец разговаривал с ними, прежде чем привезти меня сюда? За сколько же дней или недель он это устроил? Как долго он знал об этом и ничего мне не говорил?»
– Скажи ему, что я гожусь в братья! – настаивал Френтис. – Скажи, что я тебе помог!
Ваэлин тяжело вздохнул и посмотрел в отчаянные глаза Френтиса.
– Простите, аспект, можно мне немного поговорить с мальчиком наедине?
– Пожалуйста. Я буду в цитадели.
Когда аспект удалился, Френтис начал снова:
– Ну скажи же ему! Скажи, что из меня получится хороший брат!
– Ты что, думаешь, это игрушки, что ли? – перебил Ваэлин. Он подступил к мальчишке вплотную, сгреб его за лохмотья на тощей груди и подтянул к себе. – Что ты рассчитываешь тут найти? Безопасность, еду, крышу над головой? Ты что, не знаешь, что это за место?
Глаза у Френтиса расширились от страха. Он отпрянул и тоненьким голоском ответил:
– Тут учат на братьев…
– Да, тут учат! Нас тут бьют, заставляют каждый день драться друг с другом, подвергают испытаниям, из которых можно и не выйти живым! Мне всего пятнадцать, а у меня на теле больше шрамов, чем у любого бывалого королевского стражника! Когда я пришел сюда, в моей группе было десять мальчиков, теперь осталось пятеро. О чем ты меня просишь? Дать согласие на твою смерть?
Он отпустил Френтиса и повернулся, чтобы уйти.
– Я его не дам. Возвращайся в город. Дольше проживешь.
– Да если я туда вернусь, я и до вечера не доживу! – воскликнул Френтис. В его голосе звучал ужас. Он рухнул на стул и жалостно всхлипнул. – Некуда мне больше идти! Если ты меня выставишь – все, я покойник. Парни Хунсиля меня наверняка прикончат.
Ваэлин уже взялся за ручку двери, но остановился.
– Хунсиля?
– Он заправляет всеми бандами в квартале, всеми карманниками, шлюхами и головорезами, все ему отстегивают по пять медяков в месяц. Я в том месяце заплатить не сумел, так его парни меня отлупили.
– А если ты не сумеешь заплатить в этом месяце, он тебя убьет?
– Да нет, платить уж поздно. Тут уже не о деньгах речь, а о егойном глазе.
– О его глазе?
– Угу, о правом. Его больше нет.
Ваэлин с тяжелым вздохом обернулся к нему:
– Те ножи, что я тебе дал.
– Угу. Я не мог дождаться, когда ты меня научишь. И стал тренироваться сам. И неплохо натренировался! Ну и решил попробовать на Хунсиле, подкараулил его в переулке напротив кабака, дождался, пока он выйдет, и…
– Ну, попасть в глаз – это хороший бросок.
Френтис слабо улыбнулся.
– Так я-то целился в глотку…
– А он знает, что это был ты?
– А как же! Этот ублюдок все знает!
– У меня есть деньги. Не так уж много, но братья дадут мне еще. Мы можем пристроить тебя на корабль, юнгой. На корабле тебе будет куда безопаснее, чем тут.
– Я про это уже думал. Не, не хочу. Не люблю кораблей, меня укачивает, даже когда я переплываю реку на плоскодонке. А потом, я слыхал, моряки с юнгами та-акое вытворяют…
– Я уверен, что тебя они не тронут, если мы об этом позаботимся.
– Но я же хочу быть братом! Я видел, что вы сделали с теми Ястребами. Вы, с тем вторым парнем. Никогда еще не видал ничего подобного! Я тоже так хочу. Я хочу быть как вы.
– Почему?
– Потому что тогда ты не кто-нибудь, с тобой приходится считаться. В кабаках, между прочим, до сих пор только и разговору, как сынок владыки битв Черных Ястребов уделал. Ты теперь почти такой же знаменитый, как и твой папаня.
– Так тебе этого хочется? Стать знаменитым?
Френтис заерзал на стуле. Очевидно, его не так уж часто спрашивали о том, что он думает по какому-нибудь поводу, и такое пристальное внимание выбивало его из колеи.
– Не знаю… Я хочу быть человеком, который что-то значит, не просто карманником. Не могу же я всю жизнь шарить по карманам!
– Ну а тут ты, скорее всего, не найдешь ничего, кроме преждевременной смерти.
Френтис теперь был совсем не похож на мальчишку: наоборот, он вдруг сделался таким старым и умудренным жизнью, что Ваэлин едва не почувствовал себя ребенком рядом со стариком.