Песнь ледяной сирены
Шрифт:
– Ты в порядке? – с тревогой спросил он.
– Н-нормально. – Губы ее посинели, пальцы выдавали дрожь. Аларика оперлась об него, с трудом сохраняя равновесие. – Столкнулась, кажется, со стужей – эта стерва знатно отхлестала меня по щекам.
– Я оказался в глазу бури, кричал тебе.
– Я создала свой. И стояла в нем, пока снежная буря не погасила мои крылья, – мрачно отозвалась Аларика.
Эскилль вздернул брови. Волнение в нем все нарастало. Лучница-серафим вздохнула – все поняла по его лицу.
– С тобой, видимо, этого не произошло? Мне бы столько огня!
– Хочешь – забирай. –
На какое-то время в успокоившемся Ледяном Венце воцарилась неуютная тишина. Они сказали «прости» одновременно и неловко рассмеялись.
– Надо возвращаться. Поисков на сегодня достаточно. А тебе нужен обжигающий чай.
Аларика кивнула и первой пошла искать оставленные ими же метки на деревьях. По пути Эскилль неустанно вертел головой по сторонам.
– Ищешь свою скрипачку?
– Как думаешь, снежная буря ее пощадила? – спросил он вместо ответа. Впрочем, это и был ответ.
Аларика пожала плечами. Кажется, никакого сострадания к лишенной голоса ледяной сирене она не испытывала.
Частокол стеклянных деревьев сменился полосой ельника. В воздухе повис густой аромат свежих еловых веток. Аларика вдруг замерла, тронув Эскилля за плечо.
– Кажется, я что-то вижу.
Она кивнула подбородком вправо. Прищурившись, Эскилль проследил за направлением ее взгляда. Он не сразу заметил вдалеке знакомые очертания. Инеевые волосы, алебастровая кожа, вместо одежды покрытая изморозью. Шкура Хладным была не нужна, холода они не боялись – они сами были его средоточием.
– Нам лучше проскочить незаметно, – рассудил он. – Я вымотан, тебя заморозила снежная буря… Не лучшее время для битвы.
– Чушь, – выразительно фыркнула Аларика. – Истинные охотники не бегут от угрозы.
Она все еще была смертельно бледна, чем пугала Эскилля. Дрожа, едва стояла на ногах.
– Я знал охотников, чьей смертью стали не исчадия льда, а их непомерное честолюбие, – не выдержав, неодобрительно бросил он.
Аларика даже отвечать не стала, но в ее взгляде промелькнуло презрение. Что ж, пусть считает осторожность Эскилля слабостью. В конце концов, он, несущий в своем сердце утроенную порцию огня, не за себя боится.
– Давай хотя бы попытаемся застать их врасплох.
Судя по состроенной гримаске, Аларике эта идея по вкусу не пришлась. Однако спорить она отчего-то не стала. О причинах, побудивших ее сменить безрассудное лихачество и отчаянную смелость на осторожность, Эскилль задумываться не стал. Не сейчас, когда рядом бродят исчадия льда, ведомые лишь одним желанием – убивать. Рожденные в холоде, они испытывали ненормальную, болезненную тягу к горячей – звериной и человеческой – крови.
Эскилль подобрался ближе, используя снежные холмы в качестве укрытий. Пришлось затаиться и терпеливо наблюдать, выжидая подходящий момент для нападения. Эскилль сжимал в руках меч, но не призывал огненную стихию перекинуться на лезвие. Судя по тому, как ерзала спрятавшаяся за сугробом Аларика, ей не терпелось броситься в атаку и уничтожить парочку Хладных.
Исчадия льда вели себя как обычно – бродили по лесу, медленно переставляя ноги, изредка зарывались руками в сугроб в поисках притаившихся там зверьков. Их обычная медлительность исчезала, как только они видели добычу. На глазах серафимов Хладный стремительно преодолел расстояние в несколько шагов и резко опустил длинную четырехпалую руку. По ней, победно вскинутой вверх секундами позже, алыми змейками стекала кровь: своим длинным ногтем, несущим боль и холод, Хладный пронзил сердце зазевавшегося кролика.
Послышалось мерзкое чавканье. Аларика опустила взгляд, делая вид, что поправляет ножны на поясе. Эскилль ее не винил.
Трапеза закончилась, и Хладные вернулись в свое прежнее сонливое состояние. Перемазанные в кроличьей крови, бессмысленно топтали снег. Сейчас они сыты, но не откажутся запастись едой на долгие голодные дни.
Потеряв последнее терпение, Аларика одними губами произнесла: «Чего ждем?» Эскилль кивнул, указывая на ближайшего Хладного. Его план, жестами переданный лучнице, заключался в том, чтобы подобраться к исчадию льда с двух сторон, застать его врасплох и заставить потерять драгоценные мгновения, которыми они не замедлят воспользоваться.
Аларика сняла со спины лук и уже подносила к губам стрелу, когда невесть откуда появившийся Хладный схватил ее за шиворот и с силой бросил прямо на дерево. Красавица-серафим со стоном сползла по стволу. Лук остался сиротливо лежать на верхушке сугроба. Но у Аларики, как у любого стража, вынужденного в определенный момент сменить дальний бой на ближний, в ножнах покоился короткий меч.
Подлетев к Хладному, который отшвырнул Аларику как куклу, Эскилль зажег стихией ладонь. Зачарованная сталь клинка тут же впитала в себя пламя. Лезвие заполыхало и обрушилось на шею исчадия. Плавились инеевые волосы, ледяные кости и жилы. Хладный издал свой последний пронзительный вопль, превращаясь в серебристый пепел.
А Аларика, едва придя в себя после жестокого удара, уже бросалась на второго Хладного. Еще холодным мечом рубанула по протянутой к ней руке. Исчадие льда зашипел – скорее от ярости, чем от боли. Обрубок руки упал в снег, лишенная крови рана тут же затянулась тонкой корочкой изморози. Без источника огня, будь то огненные крылья серафима, зачарованный меч, факел или кровь саламандры, убить Хладного нелегко.
Эскилль бросился Аларике на подмогу, но его тут же сбил с ног вылетевший из-за дерева третий Хладный. Удар был такой силы, что он потерял равновесие и рухнул на спину. Если бы не плотный ковер снега, смягчивший падение, хорошо приложился бы головой о лед. Боль оглушила. Меч отлетел в сторону – слишком далеко, чтобы Эскилль смог до него дотянуться. Он лежал, судорожно вдыхая ртом воздух и мысленно проклиная себя: главное для огненного стража – умение удерживать в руках меч в самом ожесточенном бою.
Хладный уже протягивал к глазу поверженного серафима свой смертоносный коготь. Если тот вонзится в глазное яблоко, зрение Эскиллю не вернут даже самые искусные целители из рода ледяных сирен.
Но он никогда не забывал, что отличает его от остальных стражей Атриви-Норд. Не предпринимая попыток подняться, Эскилль голыми руками взялся за голову Хладного. Кончики пальцев полыхнули. Исчадие льда заорал – чего-чего, а огня они не переносили, вслепую попытался достать когтями до лица врага. Эскилль отвернул голову вправо, впечатавшись щекой в снег. Пусть лучше заденет щеку, чем глаза.