Песнь ледяной сирены

Арнелл Марго

Эскилль пытался не допустить к сердцу слова Бьерке, не пропускать их через себя. Чтобы ненароком не найти ему оправданий. Ведь огненный серафим и впрямь не знал, какого быть человеком, у которого отобрали самое ценное. Хоть его семья была далека от любящей и сплоченной… она все-таки у него была.

– Отправляясь в Ледяной Венец, шел я не к вендиго. Тогда я ничего о нем не знал, не слышал ничего, кроме туманных слухов, что он когда-то был колдуном. Я и искал колдуна, который умел говорить с духами – чтобы хоть на прощание услышать голос моей Ранвайг…

А нашел вендиго. Сначала его дневники, всю его историю – с момента, когда он начал меняться и вел записи, потому что начал забывать, до момента, когда из-за темной трансформации он потерял способность писать. Вендиго застал меня в своем логове. Он мог бы убить меня… но вместо этого мне удалось заключить с ним сделку.

Эскилль резко выдохнул. Слишком много ошеломляющих открытий для одного неполного дня. Но даже перед угрозой опасности – охотника, которому он когда-то поклонялся и который теперь хотел его убить, он не мог оставить правду наполовину прикрытой пологом тайны.

– Сомневаюсь, что все люди, исчезнувшие в лесах Атриви-Норд, отправились в Ледяной Венец для сделки с вендиго. Это вы наводили на них морок и заманивали туда?

Впрочем, он тут же понял, что эта версия не выдерживает никакой критики. Люди уходили в Сердцевину, явно отдавая себе отчет в том, куда идут.

Бьерке устало прикрыл глаза. Он выглядел как человек, за которым вот уже несколько лет неотступно следует бессонница.

Что ж… Он заслужил свои кошмары.

– Я никого не заманивал. Главное условие моей сделки – все участвующие в охоте будут добровольцами. И ты удивишься, узнав, на что готовы те, кто по-настоящему отчаялся. Я знал, как сильна их боль. Снова обретя Ранвайг, знал, как счастливы они могут быть, если… победят. Я говорил прямо, что их ждет, насколько риск велик. Отказавшихся были единицы, остальные… им попросту нечего было терять.

– Охоте?

– Вендиго любит человечье мясо, но звериное начало в нем наслаждается самой охотой – азартом погони, удовольствием преследования, предвкушением победы. Он – опасный противник, опаснее любого исчадия льда, однако я добился права участников охоты брать с собой в Ледяной Венец любое оружие… и использовать любую магию, какая была им под силу.

Бьерке не видел тела тех, кого так лицемерно называл участниками охоты, и кого следовало бы назвать попросту добычей. Эскилль – видел. Преследуя своих жертв, вендиго, полузверь-получеловек, забывал о двойственности своей натуры. Желание растерзать плоть длинными когтями выступало на передний план.

– Условия проигрыша очевидны, – сухо заметил Эскилль. – Но что им надо было сделать, чтобы победить?

– Отыскать Полярную Звезду. Многие искали некий артефакт, талисман, спрятанный в частоколе мертвых деревьев. Пытались отыскать его, в то время как вендиго шел по их следу и… потерпели поражение. Не сразу ищущие узнали, что Полярной Звездой называется башня, которую охраняют духи зимы. Что внутри – никто не знает. Вход туда для людей закрыт. Но башня – и есть «волшебный ларец». Сундук с сокровищами. Найдешь его – и духи зимы исполнят любую твою просьбу.

– Хоть кому-нибудь это удалось? Кроме вас, разумеется. – Эскилль поймал себя на мысли, как похож сейчас его голос на отцовский. Так он звучал, когда капитан пытался сдержать ярость.

Бьерке нехотя ответил:

– Удалось, но таких было немного. Я победил с помощью силы, они – с помощью оберегов и хитрости. Пытались научить остальных, но…

– Расскажи ему, как это сделать, – потребовала вдруг его жена. – Как отыскать Полярную Звезду.

– Я не собираюсь заключать сделку с вендиго, – холодно сказал Эскилль.

– Вендиго обитает рядом с башней, – объяснила Ранвайг. – Она в самом центре Ледяного Венца, но духи зимы надежно скрывают ее от обычных людей мороком.

– Это может стоить тебе жизни! – протестующее вскрикнул Бьерке. – Если заклинатель умрет, действие его заклятья рано или поздно закончится. Однажды я уже потерял тебя, второй раз я этого просто не переживу.

– Не будь эгоистом, Ларс, не губи невинных ради себя.

– Ради себя? – ошеломленно выдавил охотник. – Я делаю это ради нас обоих.

Ранвайг качнула головой.

– Нет, родной. Прости, но… нет. После Обряда Пепла меня ждет новая жизнь, в теле, которое не отторгает мою душу, как некий чужеродный элемент. Но тебе без меня будет пусто… Это ты не можешь меня отпустить.

– Милая…

Эскилль с ужасом и недоверием понял, что Бьерке пытался подавить сухие рыдания. Он в жизни не мог представить легендарного охотника на исчадий… таким. В окружающем волю Бьерке щите словно пробили десятки брешей.

Ранвайг приблизилась к мужу, нежно провела по его щеке тыльной стороной ладони.

– Стужу в моем сердце не изгнать, и она что-то делает с моей памятью, с моей личиной… Ты не можешь этого не замечать, не можешь не понимать, что с каждым днем, с каждым часом будет только хуже. – Она стерла капнувшую льдинкой на щеку слезу. – Ты попытался удержать меня рядом, я понимаю. Но духов и зимние ветра не приручить. А я, как бы ты ни отрицал это, больше дух и ветер, насильно втиснутый в оболочку уже чуждого ему тела, нежели… человек.

– Ты – моя жена, – с нажимом сказал Бьерке.

– И всегда ею останусь. – Рука Ранвайг легла на грудь мужа на уровне сердца. – Там.

Бьерке молчал очень долго. Еще дольше пропадал на втором этаже, оставив Эскилля наедине с женщиной, что вернулась из мертвых и принесла зиму с собой. Охотник на исчадий льда спустился, держа в руках причудливой формы оберег. Эскилль поморщился, без труда узнав в фигурке инеевого паука.

– Это не просто оберег – филактерий для чар Ранвайг. Она создала его для меня несколько лет назад.

Эскилль и забыл, что когда-то жена Бьерке входила в общину колдуний. Сейчас она смотрела на творение своих рук пустым, отрешенным взглядом – будто не узнавая. Дни, когда она могла колдовать, остались в прошлом.