Песнь ледяной сирены
Шрифт:
И танцы. Куда же без них. Эскилль поморщился – заставить его танцевать могли разве что босые ноги и битые стекла.
– Какое потрясающее платье! – восхищенно сказала одна девушка другой.
– Это от здешних умелиц, ледяных сирен. Их магазинчик…
Эскилль прошел мимо, скользнув взглядом по гладкой ткани, стекающей с плеч по точеной фигурке.
Стоя в центре зала, словно истукан, наблюдая за танцующими парами и расточая бессмысленные улыбки, огненный серафим чувствовал себя бесполезным. Необходимость управлять собственной тенью хоть
Нильс, непривычно серьезный и важный в своем золотисто-черном мундире, танцевал с Аларикой. Она была прекрасна в красном шелковом платье, в тон волосам. Танец закончился. Следопыт, только сейчас заметив Эскилля, направился к нему. Аларика, едва взглянув на огненного серафима, подошла к камину с саламандрами. Она снова была бледна, снова не могла согреться.
– Я знаю, как это выглядит, – выпалил Нильс. Он казался решительным, но зачем-то вцепился рукой в золотую пуговицу, и беспрестанно ее крутил. – Но Аларика мне нравится – действительно нравится. У тебя был шанс – она была рядом с тобой, но ты... ты ее не ценил. Я не повторю твоей ошибки.
– Это была не ошибка, Нильс, – вздохнул Эскилль. – Невозможно полюбить человека только за то, что он рядом.
– А я... полюбил.
Аларика была права – он дурак и слепец, который не видит ничего дальше собственного носа. Сблизили ли их совместные патрули или в первую же их встречу Нильс понял, что… пропал?
– За время нашего знакомства ты признавался в любви пяти девушкам, – заметил Эскилль. Впрочем, он не ставил перед собой цель уязвить друга.
– Аларика – особенная. Не только потому, что она прекрасна, и она – огненный серафим. Она – та самая, понимаешь?
«Понимаю».
– И я не боюсь твоего огня, ясно? – не слишком уверенно сказал следопыт.
– Нильс, я не буду с тобой драться, – тихо рассмеялся Эскилль. Силы неравны, и это несправедливо, но дело не только в этом.
Нильс послал ему недоуменный взгляд.
– Я же собираюсь отбить у тебя девушку.
«А была ли Аларика когда-то по-настоящему моей?»
Эскилль похлопал друга по плечу затянутой в перчатку рукой.
– Думаю, вы будете прекрасной парой – если Аларика, конечно, подпустит тебя достаточно близко и великодушно позволит себя любить. И быть может, однажды даже ответит взаимностью.
Оставив недоумевающего Нильса лелеять мечты о красноволосой охотнице, Эскилль направился в дальний конец зала. Не дойдя, дернулся, словно от удара.
Удар и был, но не здесь: блуждающая в Сердцевине тень столкнулась с исчадием льда.
Если тень исчезнет, рухнет весь его тщательно выстроенный план. А значит, оставаться в стороне не получится. Нужно драться.
У тени не было верного клинка, который можно зажечь касанием. Но было кое-что другое – дар огненного серафима. Самое сильное в мире пламя.
Эскилль поспешно спрятался за колонну. Прикрыл глаза, мысленно становясь тенью – переключая все внимание на нее. Главное, следить, чтобы его настоящее, живое тело сохранило твердость в ногах и не сползло на пол. А еще лучше – чтобы не повторяло действия тени, которая в этот самый момент призывала вложенное в нее Ингебьерг Пламя.
– Скажите, все сыновья капитанов так скромны? За весь вечер вы едва перемолвились с земляками и несколькими фразами. Знаю, это нескромно… но я наблюдала.
Эскилль не сразу понял, откуда в ночном лесу, где кипел бой, мог взяться томный девичий голос. Поняв, мысленно застонал.
Или не мысленно?
– Что-то не так? – встревожилась юная особа с золотистыми кудряшками. Хорошенькая, ладная и очень раздражающая своим появлением в такой неподходящий момент.
Эскилль заставил часть своего сознания вынырнуть из тени и перетечь в тело у колонны. Заминка вышла ему боком: Снежный Призрак послал вперед ледяную волну, отшвырнувшую тень назад. Дернувшись, серафим с трудом сфокусировал взгляд на юной барышне, тревога которой нарастала с каждой секундой его молчания. Сделать это было непросто – в глазах двоилось. Эскилль одновременно видел и миловидное личико, и Ледяной Венец.
«Ты – поднимайся и зажигай огонь, а ты, будь проклят, скажи уже хоть что-нибудь!»
Тень, раскинув руки в стороны, зажгла обе ладони. Эскилль выдавил:
– Все в порядке. Просто повредил ногу в последнем патруле.
– О-ох! – В голубых глазах плескалось искреннее сожаление. Вот только Эскилль бы предпочел, чтобы направлено оно было на любого другого человека в зале… только не на него. – Может, позвать лекаря?
Одна его – темная – половина мазнула пламенеющей ладонью по морде исчадия, вырывая из его горла болезненный крик. Другая половина натужно улыбнулась. Руководить действиями тени и держать под контролем собственные мышцы – то же самое, что писать слова обеими руками. Стоит хоть на мгновение ослабить контроль – и возникает жуткая путаница.
Тень проигрывала – ей не хватало его командования. Как только Эскилль отвлекался, она замирала, превращаясь в очень легкую мишень. Из-за его невнимательности Снежный Призрак подобрался слишком близко. Холодная, неживая рука готова была вонзиться в тело тени, где билось огненное сердце. И вырвать его из эфемерной груди.
Паникуя, Эскилль подался вперед. Если исчадие потушит Пламя тени, он ее потеряет. Если это случится, его тень – часть его души – станет исчадием льда. Как скоро Хозяин Зимы ее заберет? Как скоро даст ей пугающее ледяное воплощение?
Неважно. Он просто не мог позволить этому произойти.
Эскилль закрыл глаза, снова сосредотачивая все внимание на тени. С юной незнакомкой он разберется потом. Когда опасность минует, он придумает, чем оправдать свое поведение. Сейчас было важнее всего не ошибиться. Один шанс на выживание. Эскилль не мог его упустить.
Когда рука исчадия льда коснулась тени, за ее спиной распустились огненные крылья. Снежный Призрак не успел уклониться. Пламя наследников Феникса, серафимов, настигло его.