Песнь Лихорадки
Шрифт:
– Хочешь сказать, это не трехдневное воскрешение или типа того?
Его взгляд закрылся.
– Я не говорю об этом.
– Риодан, мы оба знаем, что если бы ты собирался убить меня, то сделал бы это давным-давно, - нетерпеливо сказала я.
– Я взломала твои камеры наблюдения. Я видела, как ты превращаешься в зверя. Я знаю твои секреты, ты знаешь мои. Это максимально близко к семье.
– Я даже не начинал оценивать глубину твоих секретов, - сказал он.
– И ты не взламывала мои камеры. Твой мальчик-гений сделал это. Мы нашли оставленную им визитку.
– Он оставил чертову визитку?
– он мне этого не
Риодан вздрогнул, и у меня создалось впечатление, что он только что услышал мои мысли. И очевидно я была права, ему не нравилось, что мне есть дело до того, кто в любой момент может умереть. Моя улыбка погасла, потому что я презирала саму себя.
Если бы я рассказала Риодану сразу после возвращения, если бы я доверилась ему, он бы помог мне спасти Шазама. Если предположить, что мой привередливый милый зверь был жив, он был бы сейчас со мной.
Я проклинала это.
С-О-Ж-А-Л-Е-Н-И-Е. Теперь я могу разложить это слово по буквам. Кровоточащее. Бесконечное. Горе. Дождь. Нескончаемых. Слез.75 Вот что такое сожаление.
– У тебя не было причин доверять кому-либо, Дэни, - пробормотал он.
– И были все причины не доверять.
– Да была у меня причина, и весомая - доверие могло его спасти, - горько произнесла я.
– Тебе не разрешается лупить себя. Это моя привилегия, - сказал он, и я слабо улыбнулась, нервно хихикнув.
– Ты не можешь пометить Зеркало с этой стороны?
– я ненавидела, как мой голос ломался на этих словах. На поиски этого я тратила большую часть своего времени - заклинание, способное нацарапать символ на зеркале, который показывался бы на другой стороне, гарантирующий, что мы найдем дорогу домой. Нам бы нужно было быстро нырнуть в нужное Зеркало, но мы же с Шазамом просто демоны скорости. И все же, если бы я не искала, если бы я только доверилась и попросила... Если бы только. Теперь я понимаю. Вот почему люди так меняются, взрослея. Невозможные выборы, невозможные сделки, каждая эрозия имеет цену, которую ты вечно носишь в своем сердце.
– Мы с Бэрронсом долго пытались исхитриться и найти способ сделать это, но безуспешно. Ты сказала, они заточили его. Прошли десятки лет. Ты правда веришь, что он все еще там и все еще жив?
Мои руки вокруг его шеи сжались в кулаки.
– Я должна попытаться.
Какое-то время он ничего не говорил, а я просто стояла в его объятиях, не торопясь делать шаг назад, потому что тут было так тихо, надежно и безопасно. С Танцором тоже было тихо, надежно и безопасно, но по-другому.
– Подожди несколько дней. Если на Земле все окажется безнадежно, мы пойдем туда вместе и спасем его. Но ты должна пообещать, что никогда не попытаешься вернуться на эту планету.
– Я не могу этого обещать. Здесь мой дом. Может, мы сумеем вернуться вовремя.
– Не узнаешь, пока не попробуешь. И высока вероятность, что ты умрешь. Тебе стоило уже уйти с другими колонистами. Иди куда-нибудь. Живи, - он начал говорить, но потом остановился, встряхнулся и хрипло произнес: - Мы возьмем с собой Танцора. Вы втроем сможете где-нибудь устроиться и жить.
– Конечно. Чтобы я видела, как умрет Танцор, - здесь и сейчас я могла справиться с состоянием своего парня. Но отправиться с ним
– Как думаешь, сколько гребаных людей умерло на моих глазах?
– его серебристые глаза сверкнули кроваво-красным. – Снова и снова. Именно это ты и делаешь. Ты любишь их, пока они рядом, а когда они уходят, ты скорбишь. Это жизнь. По крайней мере, они какое-то время были рядом.
Я уставилась на него, понимая, что, как Танцор видел лишь часть меня, так и я видела Риодана через фильтр. И теперь я видела его таким, каким не видела никогда раньше. Он любил. Много раз. Сильно. И он бесчисленное количество раз терял. Вот почему он так отчаянно сражался за то, чтобы удержать своих людей вместе. Он был крайне сдержанным, потому что в самом сердце он бескрайне любил, и даже будучи бессмертным, он никогда не выключал эмоции. Я прищурилась, глядя ему в глаза и изумляясь, насколько мы похожи. Он чувствовал столь же отчаянно, как я, и подобно мне, он надевал свою версию Джада-личности. Каждый день он надевал свою маску безупречного бизнесмена, свою холодность, свою расчетливость.
– Знаешь, почему я не убил Ровену?
– Ро?
– я покачала головой, не улавливая внезапной смены темы, все еще пребывая в смятении от того, насколько иначе я его видела. Он стал цельной личностью, а не карикатурой на моего злейшего врага. Мужчиной.
Его руки обхватили мою голову, и он силой воли заставил меня закрыть глаза, и это было заклинание внушения, потому что веки опустились без моего разрешения, и он наполнил мою голову видениями, и я смотрела на эти картинки с ужасом, потому что он показывал детство, которое было намного хуже моего. Оно было жестоким, зверским, отчаянным и суровым, и Риодан действительно был когда-то ребенком, чем-то вроде ребенка, и он подвергся такому ужасному насилию, что я не могла поверить в то, что он выжил. Один мужчина сделал с ним все это, и его ненависть к этому мужчине, державшему его на цепи в темной яме, была столь всепоглощающей, что там не осталось места для маленького мальчика.
Но однажды он сбежал. Как и я.
И он поклялся отомстить.
Но мужчина, столь гнусно надругавшийся над ним, был убит раньше, чем Риодану представился шанс, и его лишили его мести.
Он сказал:
– Тридцать два года, три месяца и восемнадцать дней я носил в своем сердце ярость и ненависть ко всем и вся. Тридцать два года я был ходячим мертвецом с единственной эмоцией: ярость. Затем я нашел его. Живым. Меня обманули. Он не умер. Кости, которые я выкопал и сокрушил в пыль, принадлежали не ему. Его друзья защитили его. Солгали. Увезли его прочь.
Другое видение: Риодан убивает мужчину, хорошо выглядящего в свои семьдесят. Сворачивает шею. От жизни до смерти за мгновение.
– И тебе не стало легче, - пробормотала я, потерявшись в каком-то древнем времени.
Он убрал руки с моей головы, и я открыла глаза.
– Ошибаешься. Это изменило весь мир. Как только я убил его, яд внутри меня исчез. Я почувствовал себя невесомым. Свободным. Я родился в тот день. Я нуждался в мести. Я должен был убить его. Прав или не прав, вот таков я. Иногда люди забирают у тебя слишком многое, и ты должна это вернуть.