Песнь о наместнике Лита. Тревожное время

Канра Дана

– Вы появились несколько неожиданно, Ричард, - строго произнесла герцогиня Мирабелла, и обернувшийся к крыльцу юноша ахнул, не узнав матушку.

Она не отличалась столь мертвенной бледностью, когда он оставлял дом, но и теперь не казалась больной, скорее смертельно напуганной, напряженной, так что у герцога Окделла родилось впечатление, что он вовсе не желанный гость здесь.

Почему так? В чем его вина и ошибка? Захотела ли Мирабелла отвернуться и отказаться от сына, присягнувшего убийце отца? Прикусив губу, юноша чересчур резко обернулся к Эйвону, но вместо чего-то подозрительного увидел на дядином лице лишь спокойную безмятежность.

И тогда Ричард, точно теперь знающий, что в Надорском замке все очень плохо, преклонил колено, чтобы прикоснуться губами к изящной материнской руке. Старый знак почитания давшей жизнь.

– Надор приветствует своего господина, - излишне спокойно произнесла герцогиня.
– Эдмунд, прикажите поднять флаг на Гербовой башне. Мой сын, ваши комнаты сейчас отопрут. На стол подадут через час.

– «Ваши» - это значит «герцогские», - прошептала Айрис, неожиданно оказавшись за его спиной.
– С возвращением, брат.

Сестра тоже выглядела чересчур спокойной и серьезной, и на миг юноша растерялся, но тут же поспешил взять себя в руки и подняться по каменным ступеням вслед за герцогиней. Закрылась за его спиной резная дубовая дверь замка, и сразу же стало невыносимо тяжело на душе. Ему придется бороться, отдавая всего себя ради блага родовых земель, но детские игры давно завершились, прошла пора игр с деревянными мечами. Кавалер ордена Талигойской Розы обязан спасти свое семейство, иначе его честь не стоит и ломаного суана.

– Вот, - сказал он дрогнувшим голосом, отдавая уже в замке плащ, шляпу и перчатки простуженному Тэдди.
– Возьми.

– Братец...
– Айрис судорожно вздохнула, словно пытаясь всхлипнуть, и крепко обняла его.
– Пойдем ко мне или в детскую, - прошипела она, склонившись к его уху.
– Ты должен это увидеть. Должен это знать.

Юное горячее сердце сковало обручем из колючих ледышек.

Где же ты, Повелитель Скал? Где твой дом?

Где твоя честь?

А

твой сюзерен? Как тебе не потеряться среди всей этой чехарды с Изломом и дворцовыми интригами? И почему так невыносимо больно, когда, перешагнув порог детской комнаты, тесной, полупустой, где почти нет игрушек, ты видишь двух неказистых девочек-подростков, дрожащих, но не смеющих повернуться к тебе лицом?

Почему Айрис молчит, сжав губы, когда ее младшие сестренки стоят в углах и срывающимися от слез шепотками считают до четырехсот?

Она тоже боится неведомо чего. Но Ричард точно знал, кого.

– Айри...

– Дикон...

По бледным девичьим щекам покатились маленькие прозрачные капли, а ведь раньше она никогда не плакала! Позабыв о том, что он тверд и незыблем, что ему уже восемнадцатый год, Ричард Окделл порывисто бросился к сестре и заключил ее в крепкие объятия, а она стиснула слабыми руками его крепкую спину и разрыдалась, уткнувшись в жесткую, мокрую от снега ткань мундира.

– Ричард!
– простонала она глухо, шмыгая носом, - я прошу тебя, защити нас! Они не дадут нам покоя и жизни. Они угробят нас всех.

– Кто?

Отстранившись и продолжая цепляться за плечи брата тонкими дрожащими пальцами, Айрис Окделл выдохнула едва слышно:

– Лараки. Они - самое ужасное, что могло случиться с Окделлами Круг назад. Они хотят истребить нас всех, и только ты в силах нас защитить. Ты. Надорэа. Повелитель Скал.

Ричард сглотнул и оторопело посмотрел на вызывающе улыбающуюся сквозь слезы сестру - на ее тонкой шее больше не висела эспера. Девушка из дома Скал добровольно отреклась от эсператизма, чтобы примкнуть к иной вере.

Юноша знал, к какой именно. И как будет поступать и бороться. А что может быть лучше, когда во время борьбы рядом есть плечо незаменимого друга?

– Аз есмь Надорэа. Эдит и Дейдри, будьте настоящими потомками Лита Литиона, - твердо сказал он, - и выходите из углов. Я вам разрешаю.

«Потому что, - еле слышно шепнул какой-то из окружающих четверых Окделлов камней, - теперь все зависит только от тебя».