Песнь о Вещем Олеге
Шрифт:
– Все дела делаются постепенно. Сначала раздобудем станцию, заодно мост взорвем.
– Такой команды не поступало.
– Хозяева здесь мы. Команд ждать не надо. Олег говорил, что немец активно использует данный мост. Подпольщики передавали, что наступление на Москву надо затягивать, любыми путями.
– На зиму, что ли надеются?
– Морозы, конечно, в ратном деле для русских подспорье. Но думаю, удар ставка готовит.
– Какой еще удар? По всем фронтам отступаем.
– Правильно. Гитлер тоже так думает. Мол, нет больше у России мощи, сломал я ее. А для чего мы заводы и фабрики спешно на Урал перевезли? Не задумывался? То-то. Копим силушку, куется оружие. По поводу отступления, вспомни историю. Бородинскую битву мы не выиграли, а Наполеон сказал, еще одна такая победа и я
– Значит, наши поражения обескровливают его?
– Еще как. Наши поражения очень тяжело даются вражине.
– Бонапарт тоже рвался к Москве, мы ее ему отдали. Он там посидел маленько, жрать стало нечего и пошел обратно. Сжег, правда, город. На обратной дороге партизаны его крепко пощипали, еле ноги унес. Зачем приходил?
– Историк у нас в школе хороший был, старичок с превосходным образованием. Рассказывал, что в первую отечественную народ тотально воспротивился нашествию. Били француза повсеместно топорами, да вилами. Жгли мосты, разоряли обозы. В партизанах бок о бок сражались помещик с крестьянином. Не было у захватчиков шансов на победу. Как и сейчас. Гитлер мужчина не глупый, но роковую ошибку он уже сделал. Нельзя на Россию нападать, бесперспективно. Даже если он до Урала дойдет, дальше что? Упрется рогами в горный хребет и больше не продвинется. А мы его погоним. Помяни мое слово, в Берлине будем.
Обедали картошкой с немецкими сосисками из банок. Поликарп немедленно отправился на кухню и сделал выговор поварам – Егору и Марии:
– Консервы являются нашим стратегическим запасом. Их пока в пищу не употреблять. Впереди зима и много непредвиденного. Это понятно?
Стряпчие согласно закивали головами. В это время в кухню ворвался Валерка, его не было в отряде несколько дней, так как он был отправлен в дальний дозор.
– Беда, Поликарп Данилович!
– Говори уже, не причитай.
– Наш последний налет на Поповку ее жителям боком вышел. Опять туда пришли каратели, расстреляли каждого третьего. Невзирая на стариков и детей малых. Повыгоняли людей из домов и сами в них разместились. Бабы со стариками хоронят убитых немцев. Им сказали, что скоро на смену погибшим придет новый отряд, и доблестные солдаты Германии будут жить в их избах. А они, как их друзья партизаны, пусть живут в норах.
– Срочно ко мне старших минометных и пулеметных расчетов, Одинокова, бурята, переводчика. Снайперов с винтовками с оптическим прицелом тоже зови, не теряя самообладания, скомандовал взбешенный командир.
Ремпель старательно выводил немецкие буквы. Карп, крепко затягиваясь самокруткой, и нервно тряся ногой диктовал:
– Сегодня будете отвечать за расстрелянных мирных людей. Если пострадает еще хоть один житель, все до одного сгинете в этих лесах. И подпись – «Командир батальона второго Брянского партизанского соединения». Пускай голову ломают с кем связались.
Когда все перечисленные, кроме переводчика, которого берегли, спешно шли по направлению к деревне, Ковригин разъяснял, сначала нам надо взять в плен любого немца, через которого передадим карателям ультиматум.
– Какой ультиматум? Их три с половиной сотни, нас десять человек, – сказал недовольный Одиноков, нагруженный боеприпасами для миномета.
– Суворов воевал не числом а умением. Делимся поровну. Вы, Макар, впятером встаете за деревней на противоположной стороне у леса, мы остаемся на этой опушке. Когда они получат наш ультиматум, у них пойдет движуха. Я жахну пару раз по ним. Вы себя не выдаете. Они бросятся на нас, мы из лесочка малька охолонём наглецов пулеметом и начнем отходить. Когда они дойдут до леса, делаете два прицельных залпа по их скоплениям для большего ущерба. На вас тоже кинутся, примете короткий бой и сразу в лес. Мы с тобой Сашок с двух сторон стараемся уничтожить офицеров. Возвращаться будем по ближней дороге, встречаемся за сухим ельником. Ты, охотник, останешься, понаблюдаешь за ними. Василий с ним будешь, а то он обратно дорогу еще не запомнил, – велел Поликарп Ахромееву.
Деревня была переполнена фашистами. Все, как на подбор, рослые. Бойцы отряда смерти СС были в полевых камуфлированных штурмовках зеленоватого цвета, на касках натянуты такие же камуфляжные чехлы. Вооружены эсэсовцы были большей частью автоматическим оружием, практический каждый имел солидный боезапас из шести патронных магазинов, расположенных в двух строенных подсумках из брезентовой ткани. Шесть полных запасных магазинов вызывали зависть у красноармейцев. Вообще снаряжение немецких солдат убедительно показывало – насколько к войне были готовы они и совсем не подготовлены наши войска. Если бы не короткая репетиция с финнами в 1939 – 1940 годах, так бы и воевали в буденовках и без элементарных котелков.
Ковригин внимательно оценивал обстановку при помощи трофейного бинокля, прихваченного во втором визите у Кляйна. На краю Поповки появилось небольшое кладбище убитых солдат Иозефа, которого что-то было не видно, видимо, отправили в госпиталь, в челюстно-лицевую хирургию. Захоронение могил на тридцать с их лютеранскими крестами из наших православных берез. Бойцы зондеркоманды явно собирались уезжать. Из деревни и обратно довольно часто перемещались мотоциклы. Поликарп прихватил с собой крепкого мужичка из пулеметного расчета, и они прошли к проселочной дороге, ведущей в Поповку. На этот раз партизаны немецкую форму не одевали, у обоих были новенькие из-под смазки автоматы ППШ. Неподалеку от въезда в населенный пункт располагался импровизированный шлагбаум, у которого несли службу два гитлеровца и два полицая. Они, как раз, отложив в сторонку карабины, разводили для обогрева костер. Не теряя времени, мстители выскочили на обескураженного противника. Несколько взмахов прикладами и ножами. В результате единственному оставшемуся в живых немцу была вручена бумага и знаками разъяснено, что ее следует быстренько отнести командиру. Тот на трясущихся ногах поспешил к своим, хлопцы мгновенно скрылись в лесу.
Поликарп видел в бинокль, как какой-то немецкий чин в длинном черном плаще с партизанским ультиматумом в руке быстро и нервно перемещается среди своей своры, что-то выкрикивая подчиненным. Карп подсел к установленному миномету ослабил зажимную гайку и кропотливо стал вращать барабанчик червяка шкалы угла прицеливания. От первого разрыва полегло не менее десятка фашистов. Второй выстрел вывел из строя еще нескольких вражеских солдат. Место производства выстрелов из миномета определить было несложно. Как и предполагал партизанский командир, каратели вытянулись в длинную цепь метров на двести и короткими перебежками смещались к лесу в направлении огневой точки партизан, открыв при этом беспорядочный автоматический огонь. Но мужички с орудием давно укрылись в ближайшей ложбинке. Пулемет Ковригин предусмотрительно поставил намного правее места установки миномета, поэтому пулеметный расчет был вне огневого сектора наступающих. Ответный огонь не осуществлялся, немцы несколько осмелели, решили, что партизаны отступили, они перестали опасаться и некоторые уже шли степенно в полный рост. Пулеметные очереди для них стали неожиданностью, фрицы залегли. Но было немало и тех, кто уже никогда не поднимется с этой земли, так же появились раненные. На помощь попавшим в засаду эсэсовцам из деревни выдвинулся отряд численностью человек в сто и бронетранспортер. По этому отряду с противоположной стороны из леса был открыт прицельный минометный огонь. Среди фашистов образовалась неразбериха. Поликарп спешно из винтовки Мосина с прикрепленным к ней оптическим прицелом отстреливал карателей в длинных плащах. Вот в прицел взят офицер в возрасте, который явно не поддался суматохе, а наоборот, деловито размахивая руками, отдавал какие-то приказы. Но что это? Офицер рухнул, как подкошенный без участия командира. «Сашок работает. Молодца», – сообразил Карп. Тут фрицы поняли, что по ним стреляют снайпера. Возникла паника, солдаты стали укрываться в домах. Но видимо, еще остались в живых командиры. Они погнали карателей такой же цепью в сторону Макара. Через какое-то время, сбоку их и там накрыл пулеметный огонь. Картина для немцев была удручающая. Прореженные цепи солдат, наглухо залегли перед лесом с двух сторон Поповки. БТР остановился перед крутым холмом. В самой деревне особого движения не наблюдалось, эсэсовцы боялись снайперов и укрылись в домах. Тем временем группы Ковригина и Одинокова ушли глубоко в лес. Их потери составили один легко раненный шальной пулей в плечо пулеметчик.
Конец ознакомительного фрагмента.