Песнь виноградной лозы. Роса на цветах
Шрифт:
– Ой, Иль, не знаю, Атта и ночью заходит к тебе проверить, – Кали покачала головой, насыпая брату ещё печенья.
– Сестра ты мне или нет?.. – парень ещё раз поцеловал сестру в щёку и помчался на выход, пока Атта не встал.
У крыльца уже ждал Леапп с лошадьми. Парни быстро поскакали к месту встречи с остальной тайной группой, под Кузькиным деревом. Согласно илькиному расчету, хватиться быстро их не должны. Прибыла делегация из Дельфов, тайно прибыла, не привлекая к себе внимания. Решение с ними вопросов отнимет у родителей массу времени и сил. Они должны были обменяться сведениями, уточнить новые действия…
Вчера, вон, мужичонка с Лесбоса прибыл, невзрачный такой, только глаза хитрые, цепкие и умные. Илька бы вообще на него внимания не обратил, ели бы только
Этот Никомах тоже дельфийский какой-то жрец. В медицине разбирается, в ядах. Такой невзрачный на вид, к себе внимание не привлекает, как лекарь или философ – во многие дома вхож, везде сведения собирает – удобно. Правда, Атта говорит, что как этот Никомах разоденется, ну там гиматий шитый, кольца на руках, патлы накладные – совсем иначе выглядит, даже не узнаешь. В таком виде он с философами пьёт. Зато разодетому Никомаху вход открыт в любые богатые дома, а там и сведения нужные. Хорошо, конечно, дельфийские иеры маскироваться умеют. Вот отсюда и данные у них, и знания – кому кредит дать, кому отказать. Ходят такие жрецы то как нищие певцы или лекари, то разоденутся – философы…
Под деревом уже все ребята собрались. С Кузькой Алесь прискакал и теперь перепроверял всё снаряжение, что молодёжь с собой берёт. Ответственный… Будто ребята не знают, что с собой взять.
Алесь проводил их до выезда из города. Подъехав к Ильке, он заглянул под широкие полы петаса – шляпы, и последний раз попытался отговорить ребят от задуманного.
– Иль, ты уверен, что надо? Ну, какая разница – есть на Олимпе боги или нет? Людям – то всё равно. Верят – и ладно…
– Олеж, мне надо знать для себя, – парень вздохнул. – Я хочу знать, как относиться к этому миру, к богам. Во что верить…
Это был не первый разговор, и Илька боялся, что не последний. Сейчас дядька Филипп вводит поклонение эллинским богам взамен старых. Олимпийцы сидят на Олимпе в своих божественных чертогах, а на самой верхушке трон их басилевса, Зевса -по крайней мере так говорят их жрецы. Ведь врут, поди… Смотрел он в зрительную трубу, никого не видел. Значит, надо сходить. Ещё и Сурик, когда услышал, верещал:
– А как же боги?! Они разозлятся, с Олимпа вас скинут!
Это потом проситься стал. Если там боги есть – ну, поклонимся, приношения дадим… Простят, не простят, но увидеть богов – уже великое дело!
– А если их там нет? В кого верить будешь? – Алесь беспокоился не на шутку. – Как жертвы им приносить?
Илька усмехнулся. В кого?
– В тебя, в ребят, в себя, в Атту… Знаешь, Олеж, Истина – она всё равно всегда есть, ей внешний образ не нужен, даже если там боги не сидят. Справедливость тоже никто не отменял. И Свет, внутренний, что в нас. А ритуалы…. Я же для себя иду… а не кричать на всех перекрестках, что олимпийцев не существует. Жертвы, скорее, для сплочения людей нужны, для их веры, их спокойствия… И ритуалы я буду истово проводить, с чувством, отдавая себя, если там богов нет. Нам всё равно за собой вести, так у людей вера должна быть, и не только в богов, но и в нас. Смотреть всё надо…
Алесь обнял его, поцеловал на прощание.
– За Кузькой присматривай, Эктор говорит, спал он плохо, метался…И вообще, береги ребят!
Илька кивнул. Алесь обнял каждого из парней.
– Восемь дней, последний срок. И ещё… Если что, свяжитесь. Гегелох нас не зря же учит, – командир эфебов что-то чересчур нервничал. Если бы шёл с ними – спокойнее бы был.
– Ага, свяжись, – Павка горько хмыкнул. – Что Олежка, что брат… Они же тупые, даже если что и дослышат – переврут. Свяжись с ними…
– Ребят, удачи! Илька, береги их! – Алесь остался в городе прикрыть их отсутствие, мальчишки же помчались к Олимпу.
За три дня группа добралась до Диона, маленького городка рядом с Олимпом, скорее даже, селения.
Тут был расположен храм богу, а вокруг расположились дома служителей и небольшой торг при храме. Да и сам храм представлял собой простой каменный алтарь в окружении священных деревьев и водоёмов. Вот за ними жрецы и следили.
Пока Илька с Павкой омывали камень водой и расчищали святое место, Кузька с Фифой купили козлёнка для жертвы. Маленький серый козлёнок упирался, блеял, когда ребята тянули его к алтарю, но, увидев, выходящую из-за священного камня Данку, сначала растерялся и замер, а после, расставив тонкие ножки и наклонив голову, воинственно пошёл на барсиху наставив на нее едва народившиеся рожки.
– Хорошая жертва, смелая. Бог смелых любит, – одобрил козлёнка Павка, набрасывая ему на шею торжественный венок, сплетенный Яськой. Козлёнок, уже в веночке, попытался напасть на мальчишку. Пока животинка была озабочена противниками перед собой, Фифа тихонько завязал ему бантик на хвосте. Получилась на удивление хорошо разукрашенная жертва.
Местные с интересом рассматривали явившихся к ним ребят, совсем ещё детей, не посвятивших ещё волос богам, но таких самостоятельных, что путешествуют без взрослых. Ни у кого даже святотатственной мысли не возникло, что детишки собрались покорить Олимп. Поблизости как раз жили дии, обучающие фехтованию Ареса, так местные были уверенны, что мальчишки именно туда собрались. Даже отговаривали их, советовали приехать года через три. Десять учителей диев брали на год не больше двадцати учеников из эфебов. Да и чтобы попасть туда, надо сдать ещё экзамены.
Илька уже рассмотрел священную рощу Ареса, где проходит посвящение в александроса, отсюда она как раз неплохо видна, эта роща… Ага, слово красивое… И Алесь всё время рощей называл. Гора, целиком покрытая дремучим лесом. Именно там, по бурелому, за оленем бегать приходится. Интересно, конечно, там побродить. Ведь в лесу, столь дремучем, наверняка древние святилища скрыты. Вот будет там учиться – поищет.
Павка запел гимн богу чистым, сильным голосом. Яська возложил на алтарь украшенного и связанного за ноги козлёнка. Пел он божественно, с чувством. Даже птицы примолкли, слушая мальчишеский голос. Лицо Павки было одухотворённым. Светлые волосы, развеваемые ласковым ветерком, словно сияние создавали вокруг головы. Голубизна летнего неба, его глубина отражались в мальчишеских сияющих глазах.
Голос летел в божественный эфир, как изначально вышедший оттуда и теперь возвращающийся домой, в мир богов, сияющий и звенящий своей чистотой, как ветер, скользящий между вершинами гор – мощный, свободный и холодный. И сам мальчишка выглядел отстранённым, как боги, не соприкасающиеся с миром людей. Словно один из жителей эфира явился к алтарю.
Местные собрались послушать. Одни делали вид, что они просто мимо проходили, другие же, слушая гимн, сами начинали молиться.
Яська одним движением перерезал горло козлёнку, и тёплая кровь заструилась по алтарю под исполняемый гимн. Алтарь был новый, видимо недавно поставленный на старом месте силы, посвящённой богу. Что тут и раньше молились – чувствовалось: наработка была большая. Вот только какому богу? Все просто говорят – алтарь богу, а какому? Эх, старый бы алтарь глянуть, а не этот, современный, поставленный для паломников и учеников диев. Диосом ведь любого бога назвать можно и Диониса – Ниссенского бога, и Ареса, и даже недавно появившегося олимпийского Зевса. Хотя его так и называют Диос – бог. Все боги. Потому Павка и избрал для песнопения гимн, где имя не упоминалось, чтобы богов не обижать. Они сами разберутся, кому жертва, кто из них самый голодный.