Песнь виноградной лозы. Роса на цветах
Шрифт:
В семье Пармения у всех мальчишек были свои пернатые друзья: у Олежика – сокол, у Приама – ворон, у Кузьки – кречет, Эктор держал ястреба. Малютка, чтобы не отставать от братьев, завёл себе курицу. Над этим можно было бы пошутить, похихикать, но не сейчас.
Значит, весь этот переполох в Эгах вызван их отсутствием?
– Сурик же обещал, – почти плача, воскликнул Павка.
– Вот вы где! – из темноты к ним подскакал Алесь. – На день опоздали. Я поднял на ваши поиски…
– Олеж, я с Суриком связывался, до тебя не достучался! – Павка виновато заломил руки.
– Он даже не подходил.
– Мекитра гхырова. Первым бегал, что вас искать надо.
– Подставил, – сухо констатировал, ухмыляясь, Илька. – За то, что с собой не взяли.
– Что с бастарда взять, – Фифа брезгливо сплюнул, выражая своё отношение к мальчишке. – Весь в мать.
Пороли всех, кроме Ильки. Аминтор как увидел спину сына, только схватился за голову. И пошли мазилки, компрессы, настойки. Парню даже стало неловко, что его одного не наказали, из-за него они опоздали к назначенному сроку… Выпороли бы как всех, на душе легче было бы.
Боль в спине не помешала Ильке отмутузить Сурика за мелкое шкодничество. Нет, шею он родичу не свернул, хотя очень хотелось, но синими узорами физиономию ему раскрасил, и, похоже, нос перебил. Будет знать, как ябедничать, ведь этот паршивец и дядьке Филиппу, и Атте сказал, что на Олимп ребята полезли. И уже никакие суриковы причитания и завывания:
“Илечка, Илечка!” его не спасли. Слово держать надо.
2 глава
Эги. 344. г. до н.э. Лето, несколько дней спустя.
От Фифы.
Фифа не успел дойти до базара, как встретился с Когтем. Воровской отъелся, пополнел,
но глаза так и остались хитрые, зоркие, шныряющие по сторонам. Он передал Фифе несколько свитков. Парень их спрятал под хламиду. Сам Коготь и его шелупонь достают интересные документы у купцов. Ну, если честно сказать – воруют. В основном попадались сведения о контрабанде, но иногда и хитросплетения политики.
Идти на базар уже не имело смысла, встреча состоялась, и ребята свернули к казармам. Там одно из помещений по ходатайству Алеся было сдано сиротам. Жил там и Коготь. Шалупонь уже не бродила ободранной по рынку, появлялась только по “государственной надобности”. Именно так они называли проверку купцов на запрещенный товар и документы. За это время все они уже научились читать и могли отличить простые ведомости и письма, от тех, что заинтересуют Фифу. В этой же казарме шалупонь занималась с учителем, молочным братом Алеся и Приама, Лисимахом – освобождённым от военной службы. Слаб он здоровьем, в армии делать нечего. Отец его – фессалиец, при Пармение выслужился, женат на Тиловой сестре. Хороший воин, а вот сын подкачал… Парень, сам не так давно закончил обучение, и теперь свои знания передавал сиротам. Кроме него, теперь их обучением занимался и Приам, наверное, не зная, куда приложить силы и время. Детей учили читать, писать, тренировали память. Они на слух заучивали любые тексты, даже самые абсурдные. Теперь ещё запоминали разговоры, слышанные ими, причем на разных языках, даже не понимая произносимое. Просто запоминали дословно. Дети делали в этом успехи. Коготь и его несколько мальчишек собирались ехать с Яськой, панкратий посмотреть, людей послушать. Всё пригодится.
Да и у купцов сироты не все писульки их спирали. По большей части просто переписывали, и незаметно возвращали. Так Коготь придумал. Вот и сейчас Фифа получил уже переписанные документы.
Казарма была чисто убрана. Тюфяки ровными рядами стояли по стенам, застеленные чистым бельем. Это уже девчонки постарались, а шалупонь поддерживала порядок. В казарме приятно пахло свежим сеном: видимо, мелкотравчатые перетрясали недавно тюфяки. Теперь шалупонь жила в чистоте и сытости. Даже Коготь изменился – гордый такой ходит, считает себя личным осведомителем их пятёрки. Раньше ему такое и не снилось! Вон как жизнь складывается…
Лонка для всех мелких работу нашла: огороды в Эгах вспахивать частные, пропалывать… По осени и собирать будут. Эгейцы народ жалостливый, сирот не обижают – неплохо платят, и с собой еды дадут. На побегушках мальчишки тоже зарабатывают: кому что поднести или письмо передать. Ну и там всякая помощь по мелочи. Девчонок сирот амазонки и дриады под своё покровительство взяли. Так же казарму оборудовали. Ну и правильно – бродяжек жалко. Не должны детишки голодать! Под присмотром они всё же сыты и здоровы. Глядишь – и что дельное получится…
Находящиеся в помещении мальчишки встретили Фифу радостно, мелкие тут же полезли по нему, как по дереву, обниматься. Парень раздал им сладости, припасённые из дома. Так, обвешенный как груша по осени плодами, он за Когтем последовал к столу посмотреть свитки.
Рядом с учителем занимались ребятишки постарше. Под присмотр Когтя сейчас собирали сирот уже из разных городов. Этим занимались эфебы. Заслышав несущиеся от них скороговорки на речи кочевников, Фифа непроизвольно втянул голову в плечи. Собственные воспоминания по их разучиванию были ещё свежи и радостных эмоций не вызывали.
С Когтем они уселись за стол. Представитель сумрачного мира цыкнул на воспитанников, и они, словно созревшие плоды под порывом ветра, осыпались, давая возможность поговорить.
Фифа пробежал свитки – всё о контрабанде, надо будет страже передать и свой процент снять… Это что? Какое-то личное письмо, так, ни о чём… Как доехали… как устроились… Опочки! – Фифа даже присвистнул, когда его глаза из безобидного письма выделили странную фразу: басилевс ничего не заметил… Интересно, что Филипп заметить должен был?
– Где взяли? – ткнул он Когтю свиток под нос.
– Мальчишек оставил проследить,– парень довольный своей сообразительностью аж возгордился, нос задрал – Торговка, совсем ничем не примечательная. Ткань у неё какая-то.
– Интересно, – Фифа задумчиво наматывал локон на палец. – Доложишь, будем разбираться. К своим пойду, подумаем. Следи за тёткой лучше: с кем общается, о чём говорит. Надо же, басилевс не заметил… А, саму её что, заметил? Тоже мне фифа какая! Басилевсу только торговок замечать…Леаппа пришлю, пусть её зарисует. Может она в розыске, как Маржик?