Песнь виноградной лозы. Запах трав
Шрифт:
Хер – камни, булыжники, идти на хер – идти под камни.
Хику – чёрное колдовство на смерть, порча сделанная согласно ритуалу.
Хитон («одежда») – мужская и женская одежда (нижняя); подобие рубашки (льняной или шерстяной), чаще без рукавов.
Хламида - мужская наружная одежда, изготовлявшаяся из шерстяной ткани и отличавшаяся от прямоугольного
гиматия меньшими размерами и покроем.
Чюрик – тот, кого обворовывают, лёгкая добыча. Из словаря, переданного Фифе старшим братом для общения с клиентурой.
Эксомис – туника, оставлявшая открытыми правое плечо и правую руку. Туника – слово латинское, аналог эксомис.
Эльф – пришедший, стремительный.
Энпат – «страсть», «страдание» осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Диапазон проявления эмпатии варьируется достаточно широко: от лёгкого эмоционального отклика, до полного погружения в мир чувств партнера по общению даже если он на расстоянии.
Эфеб – молодёжь из граждан с 16-18 (20) лет, проходящая военную службу, или подготовку к кадровой службе в армии.
Свиток первый.
Запах трав.
Пролог
Виноградные лозы поднимались из земли. Молодые, зелёные, сильные. Они сплетались в юношескую фигуру. Небо пылало огнём. Полыхающее зарево захлёстывало всё. И в этом огне, чистым лиловым светом сиял меч. Рука юноши тянулась к этому мечу, зовущему, одинокому. Прикованному в языках пламени. Юноша уже почти коснулся светлого лилового лезвия. Пальцы жадно пытались слиться с мечом.
Огромный орёл, расправив крылья, налетел на него. Злобный клёкот звучал в ушах. Страшный клюв был нацелен в сердце. Орёл бил крыльями по глазам. Юноша упорно стремился к мечу. Орёл налетал на него сверху, бил с боку. Юноша был безоружен, нечем было защищаться. Хищные когти вонзались в спину, раздирая живую плоть. Человек орал от боли, но всё равно тянулся к мечу. Его пальцы коснулись рукояти. Ещё немного, и он надёжно возьмёт оружие и разрубит цепь. Тогда он сможет отбиться от крылатого врага. И вот меч в руке высоко поднят над головой, пальцы твёрдо сжимают рукоять. Но это уже была рука взрослого человека.
Мужчина в чёрных одеждах, его тёмные, до пояса волосы, развиваются в сполохах пламени. Он сам весь в огне. Глаза пылают праведным гневом. В пламени пылали женщины, они орали. Огонь пожирал их, как разгневанное божество, хтоническое, могучее, подземное. Запах горелого мяса резал ноздри.
Чёрный мужчина с развивающимися волосами вздымал сияющий меч.
– Веруйте! Веруйте в живого Бога! – надтреснувшим властным голосом взывал он. – Живой Бог сошёл к вам! Веруйте!
Чёрные липкие сгустки летели в него, проклятий, ненависти. Виноградные лозы, росли из земли, создавали живой, непроницаемый купол. Магия не могла до него добраться…
Опять этот сон. Мальчишка проснулся, его колотило. Сон преследовал его постоянно здесь, в Мскете, столице Моских гор. Последнее время дома ему было неспокойно, преследовал голос, мальчишеский, чистый, который иногда проходил сквозь сон, и песня эта воспринималась пророчеством:
И Солнце взошло, озаряя всё светом,
Ярое Солнце войны.
Огонь отозвался, Огонь подземельный,
Где Истины собраны сны.
И кровью Земли наполняются чаши,
Лоза оплетает клинок.
Земля, да и Небо по нам пусть заплачут,
Когда мы пойдём на Восток.
И Льдом будут скованы мир и любовь,
Мы не погибнем, вернёмся мы вновь.
Митилены. 344 г. до н.э.
От Ясона.
– Куда бы хорошему человеку податься… – парень маялся от скуки. Ясон сидел у костра отряда барсов, отборного подразделение москов, используемых как телохранители или карательные войска. Вчера они прибыли в Митилины на конкурс певцов. Отец даже позволил Ясону заявить себя в самодеятельной песне. Раз в четыре года, на Лесбосе, в Митилинах устраивалось такое мероприятие для четырнадцатилетних юношей пока не стали ломаться голоса. Ему недавно как раз четырнадцать исполнилось. На конкурс съезжались мальчишки со всех ванских земель, да и не только ванских: приезжают и эллины, и жители Та-Кемет . И с каждым: родители, друзья, друзья друзей, просто хорошие знакомые… У кого социальный статус повыше, у того еще и охрана. Конкурс певцов в Митилинах был всеобщем празднеством, где юноши соревновались в песнях, отцы пили вино и общались с друзьями и заключали договора. Даже торг на время конкурса открывают, где выставляется всевозможное оружие – от простых ножей для ритуальных целей, до колуна по забивке быков, доспехи и амулеты, предохраняющие от оружия, пояса с заговорами, перстни, обереги, всё – что мужской душе угодно. Женщин сюда не пускали. У них схожий праздник на другой стороне острова, и туда была не допущена мужская половина человечества. Так и делится на время празднества остров по горному хребту на две половины. Юный моск, скучающий от безделья, палкой ковырялся в углях. Выражение его петушиного цвета глаз было несколько отстранённое, ушедшее в себя. Лицо, по-детски пухлое, ещё не приобрело, решительных, даже грубоватых черт, но они уже проступали, намечая будущие рельефы, которые сейчас прятались за отроческим выражением наивности. Пока же, самой выдающейся частью на лице был нос, который уже вырос и приобрёл взрослую форму. Дома, в Моских горах, развлекаясь с братьями, он уже успел его перебить, и теперь, горбоносый профиль делал Ясона сходным с хищной птицей. Небольшой рот, скорее рыбий, чем птичий, обрамляли яркие губы. А вот длинные ресницы, были почти светлые, из-за чего глаза казались немного на выкате. Тёмно-русые волосы мальчишки, длинные, в связи с детским возрастом, были стянуты в тугую косичку, забавно торчащую вверх.
Рядом с ним расположилась его питомица Данка. Кошка была из породы вепьхеуров, как называли снежных барсов в Моских горах – солнечный зверь. Данка была совсем ещё молодая, просто годовалым котёнком.
Весёлая и ласковая кошечка. Выросшая при дворе моского правителя, в любви и ласке, она мало напоминала своих боевых собратьев, которые с воинами – проводниками, людьми, служившими в моском отряде барсов, из-за них и получившем своё название. Барсиха потёрлась боками о хозяйское бедро и уложила голову на ногу юноши, игриво подгребая лапами его сапог, намереваясь подточить об оный когти.
– Данка, не балуй, – парень отдёрнул ногу, почесал хулиганку за ухом. – Тоже не знаешь, чем заняться?
К вечеру братья расползлись куда-то: кто нашёл здесь старых друзей, кто уже завёл новых, а он вынужден сидеть с отцовскими барсами, как велено, и страдать от скуки. Только преданная Данка его понимает… Отец, моский правитель Мерван, на границе лагеря, прямо в самых зарослях, разговаривает с каким-то крупным русоволосым мужиком, богато одетым. И, судя по постоянным взглядам в его сторону, разговор идёт о нём, о Яське. Мужчина – с ухоженной окладистой бородой и русыми волосами, рассыпанными по плащу и перехваченными обручем. Явно крупный пост занимает. Лицо у него красивое, правильное, даже можно сказать изящное, но при этом мужественное и решительное.