Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа
Шрифт:
— И что ты собираешься делать?
— Для начала я избавлюсь от посредника.
Пленник хотел спросить, что означают эти слова, но тут из дома послышался голос надзирателя, а через мгновение его живот показался в арке двери. Он сразу заметил связанного мастера, но лишь поинтересовался с невозмутимым видом:
— Как продвигается работа?
Хозяин уже открыл рот, чтобы ответить, но Гролион опередил его.
— Теперь я здесь распоряжаюсь, и меня не устраивают прежние условия. Я собираюсь их изменить.
Он с угрожающим видом шагнул к надзирателю.
— Что ты задумал? — закричал
Он поднял пухлые руки, чтобы защититься, но Гролион просто отбросил их в сторону, как отбрасывал отростки дерева. Затем открыл клапан ножен и схватился за нож для стигла. Нажал на кнопку, и острое лезвие выскочило из рукояти.
— От него тебе не будет никакой пользы, — предупредил надзиратель. — Им можно только резать стигла.
— Вот и хорошо, — ответил Гролион.
И он направился к дереву своей особой походкой на полусогнутых ногах. Надзиратель опустился на колени и развязал путы мастера. Оба они остались на месте, не решаясь приблизиться к острошипу.
Мой шмель выбился из сил, но я заставил его полететь за странником.
Гролион подошел к стволу дерева. Извивающиеся отростки тут же потянулись к нему, дерево не кормили по-настоящему уже много дней. Странник быстро провел черным лезвием горизонтальную черту в воздухе на уровне своей головы. Из разреза закапала кровь, покрывая его волосатые руки розовыми пятнами. Не обращая на них внимания, Гролион сделал еще два надреза, проводя ножом вниз от каждого из краев первого. Затем провел еще одну горизонтальную линию на уровне колена. Потом зажал нож зубами и погрузил обе руки в разрез по углам получившегося четырехугольника. Потянул на себя и оторвал огромный, размером со спальный матрас, кусок стигла, тут же упавший на выложенную камнем дорожку.
Гролион отступил на шаг. Отростки острошипа ощупали воздух над капающей из разреза кровью, затем дружно устремились вниз и впились в мясо тысячами зубов. Еще один кусок рухнул на дорожку, и дерево протянуло к нему новые побеги.
Странник на мгновение замер, наблюдая за этой картиной, а потом снова взялся за нож, повторив те же действия. Третий кусок со шлепком свалился к корням дерева, которое тут же принялось его жадно высасывать.
— Теперь займемся узором, — объявил Гролион.
Он сложил нож, сунул его в карман и полез на дерево, занятое едой. Странник забирался все выше, не обращая внимания на порезы и царапины от шипов, и методически снимал с ветвей коконы, как уже готовые раскрыться, так и недавно появившиеся. Добычу он складывал себе в рубашку, пока та не раздулась. Собрав все коконы до единого, он начал спускаться. Оказавшись внизу, вырезал еще один кусок стигла, а затем направился к мастерской.
— Ступайте за мной! — бросил он через плечо.
Надзиратель и хозяин, обменявшись растерянными взглядами, поплелись за ним. Я выбрал место, откуда мог проследить за дальнейшими событиями. Гролион подошел к столу и высыпал на него коконы. Взял скальпель и разрезал один из них, пока мастер с открытым от удивления ртом наблюдал за его действиями.
Сквозь разрез я увидел почти созревшего альмиранта. Гролион с удивительной ловкостью вытащил его, положил слегка подрагивающее существо на стол и расправил ему пинцетом крылышки. Подышал на влажную пленку, помогая ей высохнуть, затем повернулся к мастеру и скомандовал:
— Собирай чешуйки!
Не найдя что возразить, мастер принялся за работу. Тем временем Гролион сообщил надзирателю, что тот должен отделить друг от друга коконы разных бабочек, а затем отсортировать их по степени созревания. Губы толстяка удивленно свернулись в трубочку, и он хмуро проговорил:
— Я не стану…
Гролион молча засадил ему кулаком в челюсть, и надзиратель повалился на пол. Странник снова приблизился, занес ногу для удара в живот и вопросительно посмотрел на поверженного противника. Надзиратель тут же изменил решение, поднялся на ноги и, вздрагивая от страха, принялся выполнять приказание.
Шло время. Дерево продолжало насыщаться, мужчины не прекращали работать. Чешуек становилось все больше. Гролион извлек последнюю почти созревшую бабочку и обернулся к мастеру.
— Этого хватит?
Тот посмотрел на заполненные чешуйками тростинки и удивлено пробормотал:
— Думаю, что хватит.
— Тогда начинай. А ты, — Гролион обернулся к бывшему надзирателю, — станешь ему помогать и подавать тростинки, когда он попросит.
Они взялись за дело, а новый начальник вернулся к дереву. Острошип, наконец-то получивший достаточно пищи, взамен прежних маленьких отростков теперь вытянул к стиглу самый крупный — толщиной с ногу Гролиона, усыпанный шипами величиной с его большой палец. Массивная трубка впилась в один из двух еще не съеденных кусков и начала высасывать его, громко причмокивая и отвратительно подрагивая. Громадная пластина мяса за несколько мгновений превратилась в высохший коврик.
— Нужно, чтобы ты не отвлекался, — произнес Гролион, доставая из кармана нож с черным лезвием.
Странник вырезал из воздуха новый кусок стигла, вдвое больше прежних, и бросил его рядом с уже высосанным. Тонкие трубочки тут же потянулись к нему, а мгновением позже и толстая также впилась зубами в новую добычу. Дерево задрожало, и откуда-то из переплетения ветвей донесся стон наслаждения.
Гролион вернулся в мастерскую. Оба работника, стоявшие на коленях возле узора, встревоженно обернулись, но он лишь махнул рукой.
— Все в порядке, — сказал он почти добродушно. — Скоро мы забудем обо всех неприятностях. Продолжайте работу, а я пока осмотрю другие комнаты.
Странник вышел из зоны видимости, и теперь я слышал лишь звон и стук падающих на пол предметов. Вскоре он появился в саду с туго набитым полотняным мешком. Оставив свою ношу возле двери мастерской, Гролион снова подошел к дереву, уже расправившемуся с последним куском. Трубочки опять принялись ощупывать воздух. На лисьем лице странника появилось удивленное выражение. Он снова вынул нож, встал на цыпочки и сделал новый надрез, затем наклонился почти до земли и провел последнюю линию. На дорожку упала огромная пластина стигла, окатив Гролиона вязкой розоватой жидкостью. Он отряхнулся, а потом отправился умываться к фонтану с поющей рыбой, тут же зазвучавшей громче, почувствовав, что вкус воды изменился. Тем временем дерево закорчилось в экстазе, разбросав отростки во все стороны.