Песни в пустоту

Горбачев Александр

Борис “Тревожный” Акимов

Когда Роберт уехал, так совпало, что началось уныние. Вдруг стало негде играть, хотя до этого, с 97-го по 99-й, такая возможность была. Я думаю, “Собаки Табака” поэтому и распались: Роберт понял, что здесь нечего ловить. Все старые клубы закрылись, новых не появилось. И на музыкальной сцене ничего нового и крутого тоже не возникало. Мы же с “Собаками” играли не то чтобы как последователи, но с пиететом к ним относились. А когда они исчезли, оказалось, что на самом деле в той нише, в которой мы себя чувствовали адекватно, вдруг никого не стало.

Алексей “Прохор” Мостиев

Все произошло по естественным причинам. В основном потому, что Роберт потерял интерес к “брутальной” стороне творчества и решил заняться “поп-музыкой”. Плюс представилась отличная возможность поработать с европейцами, а это совсем другой уровень, которого у него не было. Поэтому

он уехал в Лондон. С англичанами записал альбом на одной из студий Abbey Road под вывеской Positive Arrogance. Вокалисткой выступила бывшая ударница “Собак Табака” Ирина “Шейла” Назарова. Она хорошо пела, писала тексты на английском, владела безупречно языком и была на тот момент уже подданной Великобритании. Она помогала в развитии проекта, нашла спонсоров и продюсера. Был записан отличный альбом Game of You, вполне на евроуровне, но в результате после продолжительных и безуспешных поисков покупателя на этот материал продюсер потерял интерес к нему, и проект загнулся. Предложения были и по русским меркам вполне неплохие (в том числе от рекорд-лейбла, где тогда издавались Oasis), но англичан они не устраивали. Роберт вернулся в Москву вместе с Ириной, и они стали пытаться реализовать этот проект, поменяв его название на New Edge Of Love. Что касается остальных участников “Собак Табака”, то Филипп Козенюк уехал в Туву, где прожил несколько лет, работал лесником и женился на тувинке, которая родила ему сына. Ваш покорный слуга занялся созданием своего очередного проекта Altera Forma. Виктор Тимшин ушел с головой в документальное кино. Василий Билошицкий продолжил работать аранжировщиком какой-то попсы. Саксофонист Зена исчез, и о нем ничего больше не слышно.

Андрей Бухарин

“Собаки Табака” были тогда очень заметны, очень выделялись – практически никто не играл такую музыку, кроме группы Crunch, но те были скорее индастриал-металом в духе Godflesh. Я их видел несколько раз на сцене, они мне нравились, но их так называемые перформансы, помню, оставляли меня равнодушным. И вообще, при всей симпатии мне это все казалось крайне доморощенным. Возможно, я ошибался, потому что теперь ценю “Собак” очень высоко.

Алексей Тегин

Я очень люблю Роберта. Сама музыка, по-моему, полное говно. Но мозги у него классные и мотивация хорошая. И старые проявления их мне очень нравятся, где они там с братом били по бочкам по каким-то. Потом какой-то рок у него начался, какой-то крендель пошел в этот рок, совковый такой… Для меня, например, это обыкновенная советская рок-музыка. Ну, чуть погрязнее-почище, от этого суть не меняется.

Александр Кондуков

“Собаки Табака” – проект кустарно-претенциозный по своей сути. Но у них был отличный фронтмен с навыками рок-звезды, который здорово держался на сцене и очень хорошо вписывался в гротесковый театр, культивировавшийся Владимиром Епифанцевым. Я бы не назвал “Собак” стопроцентно одаренными в какой-то области людьми. Но они брали за счет нахрапистой уверенности в себе и экстатического эпатажа.

Роберт Остролуцкий

“Собаки Табака” никогда не были группой в полном смысле этого слова. Это был проект. Альбом “В Мозг!” я переписывал на кассеты и просто раздавал людям… Единственный человек, который сказал, что это не должно уйти в пустоту, – Прохор. В 2006 году он предложил сделать презентацию альбома, и под эту презентацию мы собрались вновь. У меня самого тогда не было особого желания что-то возрождать.

Алексей “Прохор” Мостиев

В 2006 году ко мне пришла идея переиздать два первых альбома “Собак Табака”. Решили сделать презентацию в клубе Ikra, ну и, раз такое дело, на ней сыграть. Вот с этого момента проект обрел вторую жизнь.

Виктор “Пузо” Буравкин

Когда “Собаки Табака” воссоединились, у нас был с ними совместный концерт. До этого момента мы с Робертом не виделись семь лет. И, когда расходились, я, помню, в шутку сказал: “Ну что, Роберт, опять до встречи через семь лет”?

* * *

“Собаки Табака” с самого начала были исключением из всех возможных правил – и тот узор, который в итоге описала их судьба, эту исключительность только подтвердил. В 2006-м группа, которая, казалось бы, могла существовать только в бредовой и суматошной реальности 90-х, воссоединилась. Конечно, сказать, что это возвращение было триумфальным, было бы неправильно (на это, впрочем, никто и не рассчитывал), но незамеченным оно тоже не прошло. Наконец стало возможным толком расслышать, что же за музыку делали эти удивительные люди – сначала был официально издан альбом “В

мозг!”, а затем – диск “Тень света” с музыкой для спектакля “Фауст”. Одноразовой акцией памяти бурной молодости дело не ограничилось: “Собаки Табака” записывают новые пластинки и продолжают регулярно давать концерты на самых разных площадках. И впечатление эти концерты производят, в сущности, ровно то же самое: невероятный патологический театр, дикая, бешеная мощь, безумный спектакль странного звукоизвлечения, стихийная аномалия, приводящая к единому знаменателю искусство и естество. Возвращение “Собак” могло бы показаться странным, но своя логика в нем есть – как в 90-х, так и теперь они отстаивают свой звук более-менее в одиночестве, отдуваясь своим лязгом и скрежетом за субкультуру, которая так и не смогла (или не захотела) стать чем-то большим. И когда в Россию сейчас приезжают герои мирового индастриала вроде Godflesh и Swans, собирая на свои концерты полные залы, у всех у них на разогреве неизменно выступает Роберт Остролуцкий и его команда. Просто потому, что лучше так и не придумали. Просто потому, что больше никого и нет.

Впрочем, это с какой стороны посмотреть. Странным образом герои и соучастники московского индустриального подполья 90-х проникли практически во все сферы современной российской культурной жизни – и как знать, может быть, они и сейчас тайком проводят на широкой публике свои странные сумеречные опыты. Бывший корреспондент программы “Дрема” Анфиса Чехова теперь популярная телеведущая, секс-бомба и героиня обложек мужских журналов. Владимир Епифанцев – один из самых востребованных российских актеров (при этом он по-прежнему регулярно выступает в маленьких клубах с нойзом максимально радикального толка). Основатель группы Inquisitorum Борис Акимов в 2000-х поработал во всех важных для эпохи медиа, а теперь стал главным в стране пропагандистом фермерских продуктов и новой аграрной культуры. Алексей Тегин регулярно выступает с проектом Phurpa с горловым пением в тибетской традиции бон и не забывает об индустриальном проекте Corps – давая интервью для этой книги, он рассказывал, что планирует сделать выступление в заброшенных подвалах завода “ЗИЛ”. Наконец, весной 2014-го в поп-культуру попал и сам лидер “Собак” Роберт Остролуцкий, заменив в главной роли в успешном музыкальном спектакле Todd покойного Михаила Горшенева из “Короля и Шута”.

Вспомнит ли хотя бы один из его зрителей о том, как пятнадцать лет назад Остролуцкий, играя в совсем другом спектакле, выплескивал в лицо партнеру его собственную кровь из шприца? Конечно, нет. Но он намекнет. Наверняка намекнет.

Алексей Тегин

Почему у нас не прижилась индустриальная культура? Тут, наверное, уже надо погружаться в генофонд. Все-таки в западной культуре есть за плечами Бах, Леонардо, Возрождение, Средневековье и так далее. И, когда у тебя они есть, ты можешь себе позволить какие-то вещи, которые не разрушат эту культуру и не умалят национальное достоинство. Потому что уже с таким багажом его невозможно никак принизить. В этом смысле они свободны от социальных комплексов. А что в совке происходит? У нас нет ощущения, что за нами мировая культура. У нас есть какие-то люди, которыми восхищается Запад. И огромное количество параши, которую ты не любишь, но которая тоже называется искусством. И человек слабый и талантливый все свои силы тратит на то, чтобы эту парашу как бы оскорбить. Но это не цель искусства. Цель искусства – это такой героический вызов. Почему его нет? Может быть, Москва – это не то место, где рождаются герои. Это пресекается уже самим эгрегором города. В Питере эгрегор более болезненный, героизм и инфернальность у них есть в генах. А Москва аморфна. Человек здесь очень беспомощный. Он не хозяин. Город сам по себе. А человечек – так, шоркается. У Москвы имперское сознание, и какое-то личное высказывание тут не поддерживается уже на генетическом уровне. Потому и так народу много, а персонажей почти нет.

* * *

Помнишь?Как глохли чуткие и слышали глухие,Как цвет накатывал волной,И пол дышал не в такт,И бился пульс стальнойСквозь крышу из стекла и света,Помнишь?“Собаки Табака”, “Венки забвения”

Глава 4

Пора тлеть: “Машнинбэнд” и поколение кочегаров

“Мне особенно не говорили после нашего выступления, как оно, но я по крайней мере максимально старался орать, скакать – это естественно под нашу музыку, нормально, можно самому сдохнуть под эти песни. Уж так заорать, что просто инфаркт получить”.

Андрей Машнин (из интервью для журнала Fuzz, 1997 год)