Песни. Стихотворения

Беранже Пьер-Жан

ЗОЛОТЫЕ

Был вечер над рекой унылой. Под тенью тополей густой Близ дома мельничихи милой Шел некто в сажень высотой, С большими серыми усами, В широкой шляпе, взглядом строг, В плаще, с роскошными кудрями,— То был сам дьявол пли бог. Его был голос схож с грозою, Как рог звучал средь чащ лесных# Он крикнул: «В лес иди за мною» Я дам тебе сто золотых!» И я пошел без возраженья... Был так ужасен взгляд его, Что он сломил бы, без сомненья, Порыв упорства моего, Как заяц, несся он проворно, Хоть в то же время не бежал... За ним я следовал покорно И, чуя смерть свою, дрожал. Чтоб заманить меня, порою Он рокотал средь чащ густых: «Иди в лесную глушь за мною, Я дам тебе сто золотых!» И вот мы в чаще очутились! Настала ночь. Слепя мой взгляд, Огни внезапно засветились... Казалось, мы попали в ад. Раздался гром! Я пал, простертый... Когда ж взглянул, где мой вожак,— Ого! узнал я тотчас черта; С хвостом, с рогами, был он наг, Стоял он с книгою большою, Со множеством страниц пустых. Как гром он грянул над землею} «Что ж, хочешь сотню золотых? Клянись мне кровью и душою, Клянись творцом и сатаной, Что с женщиною ни с одною Ты жить не будешь, как с женой, Покуда сорок лет не минет Тебе. До тех же пор пускай Твой пыл в проказах не остынет И уз любовных ты не знай!» Держал он книгу предо мною, Перо зажав в когтях кривых... «Ну,

подпишись под клятвой тою И получай сто золотых!» Но чем исполнить приказанье И подписать на месте том, Забыв и страх и колебанье, Я осенил себя крестом... Исчез нечистый в клубах дыма, А я был вмиг перенесен На мельницу к моей любимой... Все сгинуло, как некий сон. «Владей,— она сказала,— мною, Вот ключ от всех богатств моих!» Под медной крышкою простою Лежала сотня золотых!

БЫКИ

У излуки болотной пасутся быки: Очертания грубы, подгрудки крепки... И, закруженный тропкой, Смотрит путник на их первобытную стать И порой, заглядевшись, забудет шагать Луговиною топкой. Отгибаются стебли осоки назад Там, где бычьи широкие ноздри пыхтят И глазища сверкают. Раздвигают болотную жижу быки,— Лишь на белых нацеленных лбах завитки Грязной шерсти мелькают. То меж них, ударяя с молитвой в кимвал. Бога Аписа древле Египет искал; Выбирали когда-то Безупречных серебряно-светлых быков, Чтоб задобрить воинственных римских богов Этой жертвой богатой. Их рога рассекают небесную твердь И угрюмо сулят неизбежную смерть Самым храбрым тореро. Да, в итоге всегда побеждают быки, Хоть в Испании славятся те смельчаки Свыше всяческой меры. Если к бычьим стадам, к полукружью болот, Нежноокая телка порой забредет, Нарушая молчанье Огнеглазых любовников, буйных самцов,— Над лугами стоит нескончаемый рев И глухое мычанье. Так храните исконную дикость, быки, Жуйте вволю, уйдя далеко в тростники, Оставайтесь с природой. Не таскайте ярма от рассвета до мглы, Как в неволе — сородичи ваши, волы... Дорожите свободой!

СЕРЕНАДА

Все розы сада в пышных кринолинах, Струящие тончайший аромат, И все цветы, которые в долинах Меж трав зеленых радугой пестрят, И все девицы, чья краса в расцвете И свежестью чарует в двадцать лет, Бесцветны и скучны, как все на свете, Когда тебя, мой друг, со мною нет. Мерцают в небе звезды и планеты. Они ведут небесный хоровод, Который восхищенные поэты Прославили в строках баллад и од,— А для меня их танец и круженье, Их собственный и отраженный свет Мертвы, как бледный плод воображенья, Когда твоих очей со мною нет. Пусть соловей над розою томится, Руладой исходя в тени ветвей, Но, выйдя в сад, нетрудно убедиться, Что есть другой такой же соловей. А мне твой нежный голос не заменит Ничей замысловатый триолет, Когда тебя не слышу хоть мгновенье И песенки твоей со мною нет. Любимая, пусть все цветы увянут И онемеют в рощах соловьи, Пусть звезды в небесах светить устанут  И растеряет день лучи свои... В тебе одной цветы и песни эти, Сиянье дня, спокойный ход планет: Не существует ничего на свете, Когда тебя, мой друг, со мною нет!

БЕЛАЯ КОРОВА

Вот, господа, моя корова, Ее вам видеть не впервой. Она крепка, стройна, здорова, Она питается травой. Она зимою, в срок урочный, Всегда приносит двух телят. Она поит струей молочной Всех тех, что нынче пить хотят. В тяжелом вымени река Молочная сокрыта. Привычна ей моя рука, Смотри, как много молока,— Но берегись ее копыта! Нога коровья женской ножке Не уступает в белизне. Серпом изогнутые рожки Подобны молодой луне. Пусть голос колокольца тонок, Он слышен мне к исходу дня; Она бежит, как жеребенок, Едва почуявши меня. В тяжелом вымени река Молочная сокрыта. Привычна ей моя рука, Смотри, как много молока,— Но берегись ее копыта! Струя упруго бьет в бидоны И растекается легко. Мудрей профессоров Сорбонны Моей коровы молоко. Не скорбью о несчастье вдовьем, Не чопорностью старых дев — Напитан силой и здоровьем Ее благоуханный хлев. В тяжелом вымени река Молочная сокрыта. Привычна ей моя рука, Смотри, как много молока,— Но берегись ее копыта! С тридцатого, благого года В заботах я едва дышу, Все больше у меня дохода, Что ни весна — по малышу; Как много, много деток милых! Я не тревожусь ни о ком: Течет вино густое в жилах У тех, кто вскормлен молоком! В тяжелом вымени река Молочная сокрыта. Привычна ей моя рука, Смотри, как много молока,— Но берегись ее копыта!

РЕСПУБЛИКАНСКАЯ ПЕСНЯ

Республика, наша царица, Уроки дает королям: В три дня — этим можно гордиться — Права возвратила всем нам. Дрались мы за призрак свободы — Реформу. Но грош ей цена! Старье уничтожив, народу Республика будет верна. Республике, нашей святыне, Пой славу, родная страна! На вечные мы времена Клянемся ей в верности ныне. Ниспослана богом она, Ей слава отныне! Министрам бесчестным послушен, «Король баррикад» обнаглел. К страданьям людским равнодушен, Грозить он народу посмел. «Подвластно нам бурное море, Волнам мы смириться велим!» — Решили тираны... Но вскоре Ответила нация им. Республике, нашей святыне, Пой славу, родная страна! На вечные мы времена Клянемся ей в верности ныне, Ниспослана богом она, Ей слава отныне! Ребята, которым едва ли Под силу булыжник поднять, В те дни мостовые ломали, Чтоб камни бойцам подавать, И кровью, и потом соленым Цемент заменяли легко... Ораторам нашим хваленым До этих бойцов далеко!,. Республике, нашей святыне, Пой славу, родная страна! На вечные мы времена Клянемся ей в верности ныне. Ниспослана богом она, Ей слава отныне! «Пали, батальон!» — «Погодите, Солдаты, по братьям палить! Не будьте рабами, идите Туда, куда совесть велит!» И вняли призыву солдаты, Идут они с музыкой вспять... Удрал наш король трусоватый, Прошло его время, видать! Республике, нашей святыне, Пой славу, родная страна! На вечные мы времена Клянемся ей в верности ныне. Ниспослана богом она, Ей слава отныне! Тиранов и добрых не надо, Свободы не стоят они! Пускай за дворцовой оградой Лишь маки алеют одни! А вы, пехотинцы, зуавы, Драгуны — вы все, молодцы, Народу служите со славой! Зачем охранять вам дворцы? Республике, нашей святыне, Пой славу, родная страна! На вечные мы времена Клянемся ей в верности ныне. Ниспослана богом она, Ей слава отныне! Глядите! Вот новая эра, Ее предсказали давно. Республика, ты — не химера, И всех нас ты любишь равно. Ведь нам обещала ты волю... Дни братства уже настают... Искать ли нам лучшую долю На небе, когда она тут? Республике, нашей святыне, Пой славу, родная страна! На вечные мы времена Клянемся ей в верности ныне. Ниспослана богом она, Ей слава отныне!

ЮНАЯ РЕСПУБЛИКА

Париж из могилы восстал, Как новый Христос, лучезарен... И страж, испугавшись, бежал... Народ,

будь за весть благодарен! Чугунные пасти мортир И трубы с их глоткою медной Гремят, извещая весь мир О новой эпохе победной. Народы, спешите скорей, На нашу республику гляньте! Она бастиона грозней, Но горлинки юной нежней... Стеною вокруг нее встаньте! Покрытою кровью врагов, Ее баррикады видали, Когда, словно пламенный зов, Ружейные залпы звучали. Но вот, наконец победив, Оружье она обтирает, И новый могучий призыв Трудящихся всех собирает. Народы, спешите скорей, На нашу республику гляньте! Она бастиона грозней, Но горлинки юной нежней... Стеною вокруг нее встаньте! Куда же нам ныне идти? Глядят в ожиданье народы. Ведь нас, коль собьемся с пути, Ждет рабство на долгие годы. Свой вклад в наше дело, горды, Несите, трудясь, словно пчелы: Мыслители — бдений плоды, Рабочие — труд свой тяжелый! Народы, спешите скорей, На нашу республику гляньте! Она бастиона грозней, Но горлинки юной нежней... Стеною вокруг нее встаньте! Мы можем творить чудеса! Поднять целину поспешите, Сажайте в пустынях леса, Болота везде осушите! Давно уже Франция ждет... Струись же, поток изобилья! Весь мир полной грудью вздохнет! Свобода расправила крылья! Народы, спешите скорей, На нашу республику гляньте! Она бастиона грозней, Но горлинки юной нежней... Стеною вокруг нее встаньте! Безрадостна участь была И девушек в тяжкой неволе... Республика всем принесла Иную, счастливую долю. В сердцах у французов цари, Будь матерью щедрою детям, Все нации ты озари Своим благодетельным светом! Народы, спешите скорей, На нашу республику гляньте! Она бастиона грозней, Но горлинки юной нежней... Стеною вокруг нее встаньте!

КРЕСТЬЯНСКИЙ ХОРОВОД

Когда девчонка в пляс идет, Ее целуют в лад припеву,— Поет и пляшет хоровод И выбирает королеву. Когда идет красотка в пляс, Ее целует тот из нас, Кто пожелает,— в лад припеву; Когда же все целуют деву, Круг выбирает королеву. И вот Надин пустилась в пляс! Все поцелуи — про запас! «Надин, возьми-ка в руки ноги, Ступай спляши-ка на дороге, Там ждет тебя один убогий...» Когда девчонка в пляс идет, Ее целуют в лад припеву,— Поет и пляшет хоровод И выбирает королеву. Но вот Мадлен пустилась в пляс: Ее целуют только раз! Ее краса осталась втуне, Затем что резвая плясунья — Неописуемая лгунья. А вот Марго пустилась в пляс: Два поцелуя — в нос и в глаз! Она невинна, как младенец, Но глазки этаких смиренниц Царапают, как заусенец. Когда девчонка в пляс идет, Ее целуют в лад припеву,— Поет и пляшет хоровод И выбирает королеву. Но вот Катрин пустилась в пляс: Три поцелуя трех пролаз! Она стройна, легко ступает, Но слишком быстро уступает, И парень быстро отлипает... А вот Сюзон пустилась в пляс — И четверо озябли враз! Гордячка, блеск точеных линий, Но так зимой сверкает иней,— Не девушка, а хвост павлиний... Когда девчонка в пляс идет, Ее целуют в лад припеву,— Поет и пляшет хоровод И выбирает королеву. Пестрит, как луг, девичий пляс: Цветок расцвел — и в добрый час! Кто льнет к пиону, кто к ромашке, Кто к моднице, кто к замарашке,— Пляши и не давай промашки... Но вот пошла Жаннетта в пляс: Она прелестна без прикрас, Она скромна, как ландыш в мае, Поет, как птица полевая, И кружится, не уставая... Ее целуют все подряд, Ее целуют в лад припеву,— И розы красные горят, Венчая нашу королеву.

ОЛЕНЬ

Олень из темной чащи Выходит пить к ручью. Вздымайся, рог звенящий, И песнь труби свою! Могучий, рыжеватый, Стоял он у воды; На мураве примятой Видны его следы. И говорит служанка, Что видела не раз, Стирая спозаранка, Его косящий глаз. Скачите по долине, Стрелки, псари, пажи! Награду у графини, Кто может,— заслужи! На шарфе вензель вышит Прелестною рукой: Вперед, кто страстью дышит И потерял покой! Олень летит. Он в мыле, Легка его нога, Но ветки зацепили Ветвистые рога. Визжит собачья свора, Усталый зверь бежит... Увы, беднягу скоро Охота окружит. Орут, добыче рады: Ату его, ату! Олень, не жди пощады И падай на лету!

ИЮНЬСКИЕ ДНИ

Бледнее смерти ты сейчас И стонешь, Франция родная. Ведь кровь детей твоих лилась Потоками, не иссякая... Незабываемые дни Исторгли из груди рыданья. Ниоба древности, взгляни На этой матери страданья! Не скрыть от бога имена И кровь убитых палачами. О, если бы погребена Была вся злоба в этой яме! Как нам забыть четыре дня? Ведь ангел смерти черной птицей Витал над сумрачной столицей, Над морем дыма и огня. Гремели выстрелы, и град Из раскаленного металла На наш многострадальный град Война гражданская метала. Не скрыть от бога имена И кровь убитых палачами. О, если бы погребена Была вся злоба в этой яме! О, как их много полегло! Солдаты — с бунтарями рядом... Ужели не иссякло зло? Доныне воздух дышит смрадом. Шальною пулей был сражен Священник с веткою оливы... — Последней стань,— промолвил он,— О, кровь моя! Умру счастливый! Не скрыть от бога имена И кровь убитых палачами. О, если бы погребена Была вся злоба в этой яме! Плохой советник — голод! Гнев В кварталах людных верховодит И, разъярен донельзя, лев, Рыча, из логова выходит... Одни подкуплены; других Лоскут пурпурно-красный манит, К тому же хлеба нет у них; Голодный люд всегда восстанет. Не скрыть от бога имена И кровь убитых палачами. О, если бы погребена Была вся злоба в этой яме! Но, кровь ему пустив, спасли От разрушения столицу. За это пушки восхвали! И загнан зверь опять в темницу, В колодцах — красная вода, И заработали лопаты. Вновь заселяют без труда И кладбища, и казематы. Не скрыть от бога имена И кровь убитых палачами. О, если бы погребена Была вся злоба в этой яме! Дни траура забыть не дам! Ведь в памяти от них осталась Скорбь по убитым сыновьям И к узникам несчастным жалость. Республика! Твоя рука Карает чересчур сурово. Народ, чья мощь так велика, Велит; будь милосердна снова! Не скрыть от бога имена И кровь убитых палачами. О, если бы погребена Была вся злоба в этой яме!

ГИТАРИСТКА

Когда я родилась, не. знаю... И где, напрасно я гадаю; Мать умерла давно моя, Я вместе с ласточкой беспечной Из края в край летаю вечно, Кормлюсь своею песнью я! Слыву я девочкою славной, Вам рубище мое забавно, Я шлепаю по грязи в нем! Не то бывает в воскресенье: Все говорят — я загляденье В наряде праздничном своем. Когда бы возраст свой я знала, Я б о замужестве мечтала; Старуха из страны родной Сказала, что совсем нетрудно Найти в Париже жребий чудный В шестнадцать лет с такой косой. Еще цыганка говорила, Коль память мне не изменила, Что видно по руке моей: Богатство мне должно явиться, Я буду чуть ли не царица, Увижу много дивных дней! Я этих слов не позабуду, А если я царицей буду, Как я с деньгами поступлю? Меня не опьянят их чары, Я тотчас звонкие гитары Всем бедным девушкам куплю.