Песня песка
Шрифт:
– Там наверху, – послышалось в ответ, и Ана невольно посмотрела на небо, – тоже есть пояс ветров.
Приём резко ухудшился, пожилая женщина подёргала антенну, но только впустила больше помех.
– Трудовой подвиг… – продолжал ведущий, которого бесцеремонно перебивал хрип неисправной радиолы. – …чем было доказано, что перед… не устоит даже непокорный…
Вимауна полыхнула, как факел – свет, бьющий ключом из взлётной шахты, заливал металлический корпус корабля. Ана не понимала, что происходит. Кто-то из стоявших позади предположил, что прогреваются двигатели.
Пожилая женщина опять сделала что-то с антенной, и голос ведущего зазвучал громче:
– Лучшие инженеры долгие годы… не покладая рук… над этим проектом. При постройке корабля впервые были использованы…
Передача затерялась в ряби помех, а когда голос, окрепнув, наконец заглушил шипение и треск, то ведущий рассказывал уже о чём-то другом:
– …антенна, самая большая из когда-либо построенных. Её размер превышает суммарные размеры…
Маячки на взлётной площадке на несколько секунд погасли, а потом замигали чаще, как аварийные огни – вспыхивали у ракетного колодца и тут же расходились широкой световой волной.
– …специальная приёмная ламбда, которая начнёт работу сразу после… – Снова шум помех. – …и будет получать от корабля…
Свет в шахте погас, и последовательность световых сигналов изменилась. Было совершенно непонятно, что творится в патмане – дым рассеялся, а вокруг корабля опять сновали люди в серых робах. На серебристом корпусе Вимауны мелькали стремительные отблески от сигнальных огней.
Диктор по радио увлечённо говорил о невероятном подвиге инженеров, работавших над Вимауной, и о громадной значимости этого дня для всей истории Дёзы. Многие так разволновались, что наверняка давно бы полезли через ограду, если бы не ток.
– План полёта был просчитан… – вещал ведущий. – …сразу же после выхода из атмосферной короны двигатели Вимауны, самые мощные из когда-либо…
Пожилая женщина подняла радио над головой.
– …придадут невероятное ускорение… превышающее силу притяжения Дёзы в…
Голос ведущего на секунду слился с шипением.
– …вырваться из колодца…
Ана заметила, что у пожилой женщины задрожали руки.
– …отключиться навсегда.
Точное время взлёта было неизвестно, и по радио никак не объясняли происходящее в порту. Казалось, ведущий и сам ничего не знает, а лишь тянет время, в который раз рассказывая об устройстве корабля.
Внезапно в ракетной шахте что-то засверкало, и всю взлётную полосу затянуло густым дымом – исчезли даже пульсирующие красные огни.
Ана подумала, что это не может быть обычной предполётной подготовкой. Наверняка у людей за оградой, пытающихся оживить огнедышащую громадину Вимауны, что-то не ладится, и огромные двигатели, самые мощные из когда-либо построенных человеком, сбоят, захлёбываясь огнем.
Однако ведущий невозмутимо продолжал:
– Особый код, над которым работали лучшие… специальная последовательность сигналов, в которых важна как тональность, так и… Это послание из… которое… сквозь… будет услышано… изменит навсегда…
Пожилая женщина раздосадовано застонала, руки её устало поникли, и приёмник, только что возвышавшийся над головами, опустился к самым ногам.
Голос дрогнул, исчез на какое-то время, провалился в удушающую тишину, а затем громко и удивительно чётко произнёс:
– Хотя многие считали, что такой полёт невозможен…
Передача пошла по кругу, с самого начала. На небе сгущались облака.
Прошло несколько часов.
Смеркалось. Ана уже не чувствовала жажды – лишь сухую горечь во рту. Двигатели корабля по-прежнему включались со строгой периодичностью, озаряя пустырь и угловатые строения патмана похожими на молнии разрядами, окутывая взлётную полосу чёрным дымом, который ветер относил к высоковольтным ограждениям.
Люди расходились.
Пожилая женщина упрямо настраивала приёмник на другие волны, но прямого включения так и не нашла – только помехи, музыку или всё ту же зацикленную передачу о священной миссии корабля. Женщина выкрикнула что-то на гали, сплюнула себе под ноги и побрела в сторону хагаты, обхватив, точно ребенка, свой истошно хрипящий приёмник. Ана с тоской посмотрела ей вслед.
Торжественный голос ведущего, в который раз сообщавшего о вкладе в освоение космоса, беспомощно бледнел и отдалялся.
Толпа у ограждений изрядно поредела и затихла.
Говорить было не о чем. Никто теперь не надеялся увидеть хоть что-нибудь, кроме дыма и сигнальных огней. Люди просто не решались уйти, простояв у электрических заграждений весь день.
Когда в очередной раз из шахты взвились молнии, никто не придал этому значения.
По всей округе разнеслась оглушительная сирена. На взлётной площадке разом загорелись все сигнальные огни. Двигатели работали, воздух вокруг дюз кипел, и Вимауна вмиг потеряла реальность и плотность, превратившись в дрожащий от зноя пустынный мираж.
Через несколько секунд сирена оборвалась. Откуда-то снизу, из чёрной горловины взлётного колодца, поднимался ровный нарастающий рокот, от которого – в точности, как представляла Ана – задрожала закованная в камень земля. Чудовищные раскаты двигателей усиливались. Гарь от выхлопов застилала патман.
Ана не могла поверить в то, что это действительно происходит – что корабль, о котором она мечтала в детстве, сейчас поднимется в облаке огня над землёй, сожжёт тёмный вечерний воздух, насквозь прорежет пасмурные облака.
Она стояла, не двигаясь, застыв от ужаса.
Земля под ногами дрогнула, и Ана чуть не упала, беспомощно всплеснув руками. Рёв от двигателей стал настолько сильным, что вызывал почти физическую боль. Из взлетной шахты в небо взметнулись полосы огня, и чёрная гарь заволокла корабль. Люди у заграждения напряжённо всматривались в клубящийся дым, но в следующее мгновение корабль просиял уже высоко над землёй, рассекая в ореоле пламени вечернее небо. Вимауна быстро превращалась в бьющуюся огнём точку, а вскоре и вовсе исчезла в беззвёздной пустоте.