Песня полной луны
Шрифт:
И это было проклятьем, а проклятья так или иначе задевали всех, кто к ним прикасался.
Юнсу!
Он говорил, что поедет осматривать место, где нашли тело Майлза Фостера, и, быть может, заглянет в его квартиру, чтобы осмотреть всё, что могли пропустить при первом осмотре!
Пальцы Мун слегка подрагивали, пока она, шипя сквозь зубы, включала мобильный и набирала номер мужа. Длинные гудки понеслись в ухо.
— Юнсу, — прошептала она едва слышно, — ответь, ну!
Она
— Мун? — обеспокоенный голос Юнсу ворвался в её сознание. — Что-то случилось?
Открыв рот, она тут же его закрыла. На фоне разговора звучал привычный для полицейского участка шум, какие-то голоса. Значит, Юнсу уже либо ездил в дом к Фостеру, либо пока ещё не уехал.
— Просто хотела спросить, когда ты будешь дома, — как бы сильно Мун ни хотелось выпалить свое сумбурное предупреждение, она понимала, что муж вряд ли будет слушать неясные предчувствия.
Он вздохнул.
— Скоро. Меня вызвонили на половине пути и попросили допросить одного парнишку, пытавшегося продавать «кислоту» на территории старшей школы. Идиотизм, — Юнсу явно был раздражен. Вечером ехать на место преступления уже не было смысла, даже с фонариком мало что разглядишь. — Утверждают, что из-за его наркоты чуть старшеклассница не откинулась. Я закончу и приеду домой. По другим делам уже завтра.
Мун чувствовала, что он врёт, и не верила ни единому его слову. Наверняка он постарается хотя бы заехать к Фостеру, если уж старые канализационные трубы не будут ему доступны. Хотя там, наверное, и искать-то нечего… Мун не разбиралась в следственных мероприятиях.
— Не езди туда, — произнесла она.
— Почему? — хмыкнул Юнсу.
— Дурное предчувствие, — пусть лучше считает её идиоткой, но не едет, пожалуйста, пусть только не едет…
Холодок свернулся у неё в желудке, верный признак надвигающейся беды.
— Ничего не случится, — терпеливо произнес муж ей в трубку. — Мне нужно закончить допрос. Увидимся дома, детка.
Он сбросил вызов.
Мун выругалась на родном языке хункпапа. Плохое предчувствие не отпускало, заползало в душу черным ледяным туманом. Она чувствовала, что, если Юнсу попытается копать смерть Майлза Фостера ещё глубже, проклятье прикоснётся к нему и оставит несмываемый след.
Паника налетела на неё, как песчаная буря, и Мун схватилась за коврик для медитации, на котором сидела, чтобы не упасть. Сердце колотилось где-то у горла. Зажмурившись, она вновь попыталась представить ловец снов — его плотные белые нити, сплетающиеся в паутинный узор, его перья, колышущиеся на ветру…
Отступать страх не желал. Он тянулся к её шее холодными пальцами, намереваясь ухватить, задушить, уничтожить.
— Паутина задерживает зло и пропускает добро… — прошептала Мун едва слушающимися губами. — Она не пустит тебя…
Когда паника, наконец, стала отступать, ей удалось открыть глаза.
Если она не может остановить Юнсу, она поедет туда сама.
Адрес Майлза Фостера Мун обнаружила в записях Юнсу у него в кабинете. С трудом подавив неприязнь к собственным действиям, — она терпеть не могла рыться в личных вещах мужа и никогда не делала это без его просьбы или особой необходимости, — она открыла его ноутбук и ввела пароль. На третий раз ей удалось догадаться, что паролем был её день рождения, но наоборот, от года к месяцу.
Все документы по Фостеру лежали в отдельной папке. Фотографии дела, файл с заметками и размышлениями, который Мун даже не стала открывать, подшивки газет Шарлоттауна за последние несколько лет, явно записанные на диск из библиотеки. Юнсу серьезно взялся за дело, хотя даже не представлял, к чему оно может его привести.
Мун открыла снимки дела и пролистала до фотографий Майлза. Тело выглядело ужасно. Разодранное горло, зияющая дыра на месте паха, вырванные куски мяса, следы разложения. Сглотнув, она хотела уже пролистать дальше, чтобы отыскать адрес или хоть какие-то данные о месте происшествия или о квартире Фостера, но голова у неё закружилась, и Мун рухнула в темноту.
Рычание.
Визг.
Жёлтые глаза, полыхающие в темноте. Запах мокрой шерсти, крови и озёрной тины.
Сила — тёмная, густая, вязкая, чужеродная.
Вокруг Мун кружились лица, черт которых разобрать не получалось. Они смазывались, будто в насмешку, менялись, и у каждого был жёлтый волчий взгляд. Рты щерились в оскалах, обнажая клыки.
Она слышала шепот, шипящий, глухой, будто за щеки говорившего… говорившей, это был женский голос, набились водоросли.
«Убей их, убей их, убей их, отомсти, отомсти, отомсти…»
Она падала и падала в круговерть неясных образов и запахов, раздирающих обоняние, как Алиса падала в нору, погнавшись за Белым Кроликом.
«Убей… отомсти… убей…», — перед глазами Мун вспыхнуло искривленное злобой, распухшее лицо призрака, и она закричала.
— …Мун! — Юнсу успел подхватить её до того, как она рухнула на пол. — Мун, какого черта? Мун!
Веки отказывались подниматься. Мун чувствовала себя так, будто её со всей силы огрело по затылку. Кое-как открыв глаза, она увидела мужа. Лицо Юнсу расплывалось.
— Прости… — пробормотала она.
Прежде она ещё никогда не попадала в транс так резко и без подготовки, даже без мало-мальской медитации, и теперь не понимала, что это было? Что она только что видела?..
— Я чертовски испугался, — оказалось, что муж успел перетащить её на кровать в спальню. — Я же говорил тебе не копаться в деле Фостера, там же одни фотки — полный пиздец!
Мун тяжело моргнула.
Похоже, Юнсу решил, что, ведомая любопытством, она сунула нос в его записи. Не то чтобы он их вообще от неё скрывал, но, похоже, подумал, будто она испугалась и упала в обморок при виде растерзанного тела. Быть может, лучше ему и продолжать думать так.