Песня синей птицы
Шрифт:
Смогут ли английские войска и неопытные волонтеры противостоять им?
Казалось невероятным, думал маркиз, что во время двухлетнего перемирия, когда Бонапарт продолжал накапливать вооружение и использовал прекращение блокады для того, чтобы пополнить опустевшие верфи, Англия распустила волонтеров и вдвое сократила свою регулярную армию.
Но что толку было теперь стонать и сожалеть по поводу безответственной политики, которая уже воплощена в жизнь?
Сейчас было важно, чтобы, когда Бонапарт попытается высадиться, все были готовы и находились на местах.
Все то время, пока экипаж совершал недлинный путь от Гановер-Сквер к Алтон-Хаусу, маркиз сидел, погруженный в раздумья.
Кучер остановил лошадей, и маркиз прошел по застланному ковром тротуару в дом.
В холле его ожидал мажордом.
— Вашу светлость желает видеть некая леди, — негромко сказал он.
— Леди? — изумился маркиз. — В такой час? На мгновение его мысли обратились к Сильвине, но он сразу же понял, что это невозможно.
Потом он подумал: кто из его возлюбленных мог поступить настолько опрометчиво, чтобы нанести визит в дом холостяка, — даже если ее муж в отъезде?
— Кто это? — спросил он у мажордома. Тот замялся.
— Лицо леди скрыто под вуалью, милорд. Маркиз иронично улыбнулся: он прекрасно знал, что никакая вуаль, даже самая густая и непроницаемая, не может помешать прислуге знать правду.
— Кто это, по-вашему, Ньюмен? — осведомился он.
Мажордом ответил тихо, так, чтобы его не слышали стоявшие поблизости ливрейные лакеи:
— Прошу прощения за дерзость, милорд, но я подозреваю, что это леди Леона Арлингтон.
— Леди Леона! — изумился маркиз. — Но не может же она быть настолько неблагоразумна…
Тут он замолчал.
Где-то в глубине его сознания он вспомнил голосок Сильвины, говорившей:
— Она устроит вам ловушку! С быстротой, выработанной на солдатской службе, маркиз развернулся на месте.
— Сообщите леди, — сказал он, — что мой экипаж вернулся пустым, а я прислал сказать, что сегодня не ночую дома.
Лицо мажордома осталось совершенно бесстрастным, и он отозвался:
— Слушаю, милорд.
Маркиз вышел через парадную дверь на тротуар.
— Ваш экипаж, милорд? Мне о чем-нибудь распорядиться? — спросил лакей. Но тот покачал головой.
— Я пойду пешком, — проговорил он, к глубокому изумлению слуги, и быстро зашагал прочь.
Дойдя до площади, он остановился, и там, где его не могли увидеть из дома, вошел в сквер, находившийся в ее центре. Затем он медленно и бесшумно прошел между огромных кустов сирени, росших в тени высоких деревьев.
Благоухание какого-то ночного цветка напомнило ему об Алтон-Парке, и этого оказалось достаточно для того, чтобы на него нахлынули воспоминания о лесе в его имении и о том, как Сильвина предсказала ему, что какая-то женщина пытается устроить для него ловушку.
Он был уверен, почти совершенно уверен, что именно эту ловушку предвидела девушка, когда так странно, невнятно рассказывала ему о его прошлом и будущем.
Идя через сквер, маркиз очень скоро оказался напротив собственной парадной двери.
Его скрывал огромный куст жасмина. Когда он задел его ветви, белые лепестки посыпались на землю и следы желтой пыльцы остались на синей ткани его фрака. Неподвижно застыв среди сладко-ароматных ветвей, Алтон ждал.
Дверь Алтон-Хауса распахнулась, и свет огромных хрустальных люстр холла, теплый и золотистый, выплеснулся на тротуар.
Появился лакей и поспешно побежал куда-то по улице. Маркиз догадался, что он послан за наемным экипажем.
Спустя несколько минут лакей вернулся с каретой, в дверях дома появилась фигура под вуалью и, поспешно пройдя по тротуару, села в карету.
Ошибки быть не могло: на незнакомке было открытое кроваво-красное платье, в ко — , тором Леона появилась на приеме в министерстве иностранных дел. Легкая накидка, закрывавшая плечи, сбилась, и можно было видеть рубиновое колье, обвившее ее белоснежную шею.
Наемный экипаж уехал, но Алтон по-прежнему оставался в своем укрытии.
Он простоял за жасминовым кустом еще минут десять, и вот на площадь с бесшабашной лихостью выехал спортивный каррикль с четырьмя молодыми людьми; они были явно навеселе.
Тот, кто правил экипажем, был особенно пьян, и его цилиндр лихо съехал на сторону.
Поднявшись на нетвердых ногах, он бросил вожжи груму и, спустившись с козел, пересек тротуар и взялся за дверной молоток Алтон-Хауса.
Остальные джентльмены последовали за ним, хотя не всем легко далось расставание с мягкими сиденьями.
«Свидетели!»— сказал себе маркиз, крепче сжимая зубы.
Дверь Алтон-Хауса открылась, и он услышал, как виконт Тэтфорд громко сказал:
— Я желаю поговорить с маркизом Алтоном Проведите меня к его светлости.
— Его светлости нет дома, сэр.
— Позволю себе усомниться в этом, — воинственно ответил виконт.
Он проник в холл, за ним проследовали его спутники.
Маркизу слышно было, как они препираются с его лакеями, потом он через раскрытые окна услышал, как непрошеные гости открывают двери малой гостиной первого этажа, библиотеки и столовой.
Из его укрытия Алтону был виден длинный коридор, и он наблюдал, как его пытающихся протестовать слуг бесцеремонно отталкивают сначала виконт, а потом и его спутники.