Песня светлячков
Шрифт:
– Так я же никуда не денусь! – кричу я, вкладывая в свои слова все эмоции, какие у меня сейчас есть. – Я никогда тебя не оставлю! Понимаешь? Ни-ко-гда! Сколько бы времени ни прошло. Брей, я буду ждать тебя!
Я вдруг понимаю, какие слова могут ее пронять. Это приходит, точно озарение.
– Брей, я умру ради тебя. Я умру вместе с тобой!
У нее сильно трясутся губы. Она смотрит в мои глаза. Долго. Мне это кажется вечностью. И потом качает головой. Вместе с нею качается дуло, приставленное к подбородку.
– Не говори так! – кричит она.
– Я буду так говорить! – отвечаю я и подползаю еще
Она смотрит на меня.
– Смотри мне прямо в глаза! – требую я. – Если ты действительно хочешь оборвать свою жизнь, я тоже оборву свою. Я не хочу жить без тебя. Мы и там будем вместе, как были всегда и во всем. Я не позволю тебе одной уйти из этого мира. Если ты считаешь смерть единственным выходом, тогда я умру вместе с тобой.
Она мотает головой, отчаянно пытаясь что-то произнести.
– Я не хочу, чтобы ты умирал из-за меня, – наконец говорит она.
От частых и обильных слез она совсем охрипла.
– Брей, я хочу жить, – отчаянным шепотом продолжаю я. – Я хочу прожить с тобой целую жизнь. Хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы у нас были дети и чтобы мы вместе состарились. Я хочу жить. Но я готов умереть. Понимаешь?
– Зачем ты это говоришь?
Ее лицо искажено гримасой боли. Все ее тело дрожит.
– Потому что мы созданы друг для друга! И в жизни, и после смерти! Потому что без тебя я все равно мертв!
Она бьется головой о каравай хлеба и кричит. Пистолет с грохотом падает на пол. Я подхватываю ее на руки и прижимаю так крепко, что самому нечем дышать. Мы вместе плачем. Ее пальцы вцепляются мне в рубашку. Мои – в ее спину.
– Малышка, я тебя ужасно, невероятно, до посинения… люблю, – шепчу я ей. – Я никогда тебя не оставлю.
В магазин вбегают полицейские, но я почти не слышу топота их ног. Они для меня не более чем призраки. Такие же, каким Брей была для своих родителей. Я начинаю что-то ощущать, лишь когда нас с Брей разлучают. Растаскивают. Я выкрикиваю ее имя и больше ничего не слышу. Она тянется ко мне. У меня разрывается сердце, но я знаю, что не в силах этому помешать. Все это происходит в странном замедленном темпе.
– Я тебя не оставлю, – шепчу я, когда ее уводят с заложенными за спину руками. – Не оставлю.
В следующую секунду ее уже нет рядом.
Глава 28
Через год и две недели…
Я писал ей каждый день. Каждую неделю приезжал на свидание. Делал все, чтобы доказать Брей: мы по-прежнему вместе. И не только ей. Себе самому – тоже.
Брей приговорили к трем годам лишения свободы за непредумышленное убийство и бегство с места преступления, однако ее адвокат был уверен, что она проведет за решеткой менее половины срока. До этого у нее не было столкновений с законом, если не считать подростковых шалостей. Помогло ей и то, что она согласилась пройти тест на детекторе лжи. Поначалу суд противился тесту, поскольку против него почему-то возражали родные Джаны Макинтайр. В конце концов они перестали упрямиться.
Прошлое Джаны Макинтайр оказалось богатым на буйные выходки. Будучи подростком, она часто попадала в полицию, и ее хорошо знали в комиссии по делам несовершеннолетних.
Помогли Брей и результаты вскрытия тела Джаны. Содержание алкоголя в крови погибшей втрое превышало допустимую норму. Помимо алкоголя, в ее организме было обнаружено изрядное количество наркотических веществ.
И еще Джана наврала о своей беременности. В отчете о результатах вскрытия об этом не было ни слова.
Что касается меня, я отделался гораздо легче. Мне дали два года условно за «оказание обвиняемой пособничества в ее бегстве с места преступления». Я остался на свободе. Но сознание того, что Брей обречена на одинокие дни за решеткой, делало и мою жизнь подобием тюремного заключения.
Брей заставила меня клятвенно пообещать, что я ни в коем случае не буду пытаться выступить в суде ее свидетелем. Такая мысль не оставляла меня и до нашего ареста, и после. Я придумал достаточно стройную историю, которой и собирался придерживаться в суде. Пока мы были вместе, Брей категорически не желала обговаривать детали. Потом такой возможности уже попросту не было. Но Брей помнила о моем намерении и на свидании сказала, что, если я попытаюсь осуществить задуманное, между нами все будет кончено. Она заявит суду, что меня в момент стычки с Джаной там не было и что я лишь пытаюсь ее выгородить.
Подумав, я понял, что она права и своими благими намерениями я бы только ей навредил.
Брей в тюрьме тяжело. Каждый раз, когда мы видимся, я замечаю, что она еще глубже погружается в свою внутреннюю тьму. С тех пор как нас разлучили, я плохо сплю. Стал пугаться телефонных звонков, каждый раз думая, что это звонит ее старшая сестра Райен с сообщением о новой попытке самоубийства Брей. Или, что несравненно страшнее, о факте самоубийства. Стараюсь успокаивать себя положительными мыслями. Убеждаю себя, что у Брей сильная воля и она умеет противостоять тьме. Но в глубине души чувствую совсем другое: причина не в силе воли, а в том, что у Брей сейчас нет никаких возможностей наложить на себя руки. Тюремная администрация знает, что Брей страдает биполярным расстройством второго типа и уже пыталась покончить с собой в Южной Каролине, поэтому за ней установлено особое наблюдение.
Мне тяжело навещать Брей. Всякий раз, когда я сижу с нею за белым пластиковым столиком, я чувствую, как она все больше отдаляется от меня.
– О чем ты думаешь? – спросил я ее на прошлом свидании.
Я взял ее за руки. Телесные контакты здесь не приветствуются, и мне пришлось опустить руки под стол. Мне хотелось ее согреть и ободрить.
Она улыбнулась. Точнее, заставила себя улыбнуться. Я это почувствовал.
– О чем? Все о том же: как выбраться отсюда, – сказала она и отвела глаза.