Песок времени. Том 2. Книга пламени
Шрифт:
Сейчас на этой кухне его ребята готовили ужин. Ведь они победили! Такого никто даже не ожидал. Увидев перед собой этих взрослых пацанов, да еще подготовленных к бою, они поняли, что будут биться до последнего, но шансов у них нет. А здесь Кай. Кто бы мог подумать! Сейчас, открывая тушенку, мешая гречку и нарезая хлеб, они бурно обсуждали, как он вел себя в драке. Некоторые даже пытались имитировать его боевые движения, но это только вызывало смех у остальных.
Прохору было приятно от осознания того, какой оказался его друг. Но даже если бы Кай сегодня, как сказал ему Прохор, убежал, когда начался бой, это для Прохора не имело бы значения. Их дружба не распалась
Из холодильника достали водку. Они давно вели себя как взрослые, хотя и были еще детьми. Прохор выпил со всеми. Разложили горячую еду.
Поглощая такую вкусную гречневую кашу с тушенкой, Прохор думал о словах Кая: «Я не хочу убивать». А он давно переступил эту черту, и его это не заботило. Хотя нет, тогда, когда он понял, что человек, бившийся в его руках, затих – ему стало страшно. Очень страшно. Это было пару лет назад. Тогда он только начал собирать вокруг себя тех, кто был отвергнут этим миром. Они решили ограбить склад. По их расчетам там никого не должно было быть. Но там внутри спал пьяный мужик. То ли сторож, то ли бомж, проникший внутрь. Да это и не важно. Он их увидел и стал кричать. Вернее, только вскрикнул, как нож Прохора вошел ему в живот. Прохор ударил несколько раз. Тело обмякло, недолгие предсмертные судороги – и все закончилось. Прохор чувствовал на своих руках теплую кровь. Он вытер руки. Посмотрел на бледные лица стоявших вокруг него ребят. С того момента он стал их истинным лидером. Это было как обряд посвящения – жертвоприношение. Теперь никто не смел даже подумать о нем плохо или перечить ему. Те, кто это видел собственными глазами, рассказывали вновь прибывающим к ним пацанам о Прохоре, который даже не дрогнув вспорол человеку живот.
«Интересно, как отнесется к этому Кай, когда узнает, что я убил человека?»
Но дело даже не в этом. Он будет убивать, если того потребует ситуация. Его это не коробит. Это жизнь. И он принимает ее такой, какая она есть. Нужно как-нибудь ему об этом рассказать. Ведь он его друг, и между ними не должно быть никаких секретов.
***
В сегодняшней драке больше всего пострадал Кай. Остальные отделались ушибами и незначительными травмами. И не удивительно – ведь он был в гуще боя.
Через час он вышел из комнаты.
Его организм быстро восстанавливался. И сейчас этот час сна вернул ему силы. Хотя все и болело, но в целом он себя чувствовал хорошо.
Ему все обрадовались. Стали пожимать руку и хлопать по плечу. Сразу накинулись с вопросами и просьбами научить их так же драться.
Прохор стукнул по столу, все притихли. Он жестом позвал его сесть с собой рядом, на свое место. Перед ним все расступились, пропуская к его стулу. Один из ребят быстро сбегал и принес ему еды.
– Ты как? – Прохор внимательно смотрел на него, пытаясь удостовериться в его здоровье.
– Все нормально.
– Точно? Тебе больше всех досталось.
– Меня не только искусству боя учат. Есть еще техники защиты и восстановления. Это важно знать и уметь применять. Поэтому действительно все нормально.
– Ну ты крут! Ты прошел обряд посвящения в нашу банду – показал себя в реальном деле. Теперь ты всегда будешь со мной – будешь моим заместителем.
Прохор протянул ему руку. Они обменялись рукопожатиями. Это было признание Прохором Кая при всех. Сейчас Прохор официально поставил его вторым после себя человеком в их банде. И это все поняли.
Затем ребята не выдержали и завалили его вопросами о том, как он так дрался. Он ел и отвечал. Прохор, уже насытившись и развалившись в своем «царском» кресле, смотрел на все это.
– Тебе во сколько сегодня домой нужно попасть? – глаза Прохора хитро сверкнули.
– Сегодня можно поздно быть. Родители на торжественный прием в Кремль уехали, вернутся очень поздно, а те, кто в доме, меня не выдадут, во сколько я приду.
– Это хорошо, что есть время, – Прохор коварно улыбнулся, – ребят, чистую рюмку принесите и водке налейте.
Прохор поставил перед Каем рюмку с водкой.
– Тебе пора становиться взрослым. А то дерешься лучше нас, а водку даже не пробовал. Ведь так? – Прохор заглянул в глаза своего друга.
– Нет. Не пробовал.
– Тогда пей.
Кай посмотрел на Прохора. Он доверял ему. Это его друг. Если Прохор сказал, значит, он должен выпить водку.
Он выпил. Дыхание перехватило. Но потом странное тепло полилось по телу. Боль от ударов постепенно растворялась в этом тепле. Он уже не чувствовал боли, он чувствовал, что ему хорошо, хорошо и легко. И на душе легко. Все, что его так мучило и терзало изнутри, ушло и осталось где-то вдали.
Прохор наблюдал за ним, видел и понимал, что он чувствует. Он нагнулся к нему и, чтобы никто не слышал, спросил:
– Теперь не болит? – он-то понимал, что у него болит все после сегодняшней драки. Он восхищался тем, как мужественно его друг переносит боль и не жалуется. Эта рюмка водки – единственное сейчас, что смог Прохор сделать для него. Заглушить боль, пусть хоть на несколько часов.
– Нет, – удивленно ответил Кай, – мне сейчас хорошо.
Ребята закричали, чтобы ему налили еще. Но Прохор накрыл рюмку своей рукой и сказал, что для первого раза хватит.
Этот вечер он провел в состоянии странной эйфории. Уже поздно ночью, когда алкоголь уже практически выветрился, Прохор взял с собой несколько ребят и пошел его провожать.
С того времени Прохор больше не позволял Каю пить водку. Только на Новый год, который они отмечали позже самого праздника, Прохор налил и позволил ему выпить бокал шампанского. На этом бокале его все и «потеряли». Проснулся он уже под утро, когда, наконец, Прохору удалось его разбудить, чтобы отправить домой.
Так шло его взросление. Потом было еще много драк и не совсем правильных дел, на которые он ходил с Прохором. Хотя на серьезные дела Прохор его не брал. Не хотел впутывать, да и переживал за него.
***
Сейчас, будучи уже подростком, он шел в их квартиру. Тот подвал был давно ими покинут. Да и дом тот пошел под снос. Теперь их банда базировалась в квартире. Это была огромная коммуналка в центре старой Москвы в одном из переулочков за Арбатом. Этот дом дореволюционной постройки был темен и мрачен. Темный подъезд, узкая лестница и странная квартира с длинным коридором и комнатами. Там было несколько смежных комнат, в которых они в основном и тусовались. Эти смежные комнаты принадлежали родственнице одного из ребят из их банды. Сама родственница жила в еще одной комнате, вернее, пила и спала там потом в постоянном отрубе. Другие жильцы комнат были здесь прописаны, но не жили; где они были никто не знал, да и не вникал в подробности. Только в конце коридора в своей комнате жил странный старичок, практически выживший из ума, который мог тенью ходить по коридору, но большую часть времени проводил, закрывшись у себя.