Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников
Шрифт:
Помреж. Милостивые государи и милостивые государыни, негоцианты, фабриканты, балетоманты…
Директор. Не балетоманты, а балетоманы. Ны, ны.
Помреж. Балетоманы? Балетоманы и музыканы.
Директор. Ты, ты.
Помреж. Я? И я.
Директор. Это черт знает что такое. Дальше!
Помреж. Все.
Директор. Как — все? Ты же пропустил не меньше четверти!
Помреж. Ну уж, не меньше четверти.
Директор. Сейчас же скажи публике все, что ты пропустил.
Помреж. Сегодня?
Директор.
Помреж. С самого начала?
Директор. Ну конечно, только поскорей!
Помреж. Милостивые государи и милостивые государыни, вот директор говорит, что я сегодня пропустил не меньше четверти, а я от силы пропустил не больше половинки. Вот подсчитайте сами: с самого начала утром я пропустил две стопки…
Директор. Ты что, издеваешься надо мной?
Помреж. Ну, три, три. А стопки-то у меня зато какие? Вот такие, маленькие.
Директор. Это идиот какой-то! Пойми, что ты не должен говорить от себя. Повторяй только то, что я говорю.
Помреж. Пожалуйста, мне же лучше!
Директор. Повторяй! Вы, наверное, думаете, господа, что путь театрального деятеля…
Помреж. Вы, наверное, думаете, господа, что путь театрального деятеля…
Директор. …усыпан розами и лилиями…
Помреж. …усыпан розами и лилиями…
Директор. Нет, господа!
Помреж. Нет, господа!
Директор. На нашем пути очень часто встречаются…
Помреж. На нашем пути очень часто встречаются…
Директор. …тернии и крапива.
Помреж. …тернии…
Директор. И крапива.
Помреж. Тернии… икра… пиво…
Директор. Ты с ума сошел? Какая икра?
Помреж. Ну, раз вы говорите, что она часто встречается, — наверное, красная.
Директор. Неужели ты сам не можешь понять, что в данной речи ни о какой икре не может быть и речи?
Помреж. Виноват. Господа! На нашем пути очень часто встречаются тернии и пиво, а ни о какой икре не может быть и речи.
Директор. Какое пиво?
Помреж. Как какое? Которое после икры осталось. Вы сначала сказали: икра, пиво, потом икру отменили, а пиво осталось.
Директор. Я сказал: и крапива, а не икра, пиво. Никакой икры и пива нет.
Помреж. И пива нет? Виноват. Господа! Оказывается, на пути театрального деятеля нет ни икры, ни пива — одни тернии.
Директор. Повторяй: таким тернием в нашей семье оказалась актриса Коринна.
Помреж. Таким тернием в нашей семье оказалась актриса Коринна. Очаровательная женщина!
Директор. При одном упоминании этого имени я возмущаюсь и краснею.
Помреж. Почему?
Директор. Говори: я возмущаюсь и краснею.
Помреж. Как?
Директор. И кра-снею.
Помреж. Ах вот что! Оказывается, икра с нею. С нами, значит, тернии, а с нею икра, очень хорошо.
Директор. Она только что сбежала с полковником. Попойка с полковником оказалась для нее дороже публики.
Помреж. Не частите, пореже.
Директор. Попойка…
Помреж. Что?
Директор. Попойка.
Помреж. Это вы серьезно говорите?
Директор. Конечно, серьезно.
Помреж. Ну, если серьезно — пожалуйста. (Поет).
К моей жене Мими Приехал, черт возьми, Раз целый эскадрон, Диги-дон, диги-дон.Интермедии к спектаклю по комедии У. Шекспира «ДВА ВЕРОНЦА»
Сяду вот здесь и в последний раз подумаю — брать мне с собой в Милан собаку или не брать. Попробуем рассуждать по-философски. Как бы философ с собакой рассуждал на моем месте? По-моему, он рассуждал бы так. (Закрывает глаза и гадает на пальцах.) Если сойдется — брать, не сойдется — не брать. (Указательные пальцы не сходятся.) Не брать.
Попробуем рассуждать по-философски до трех раз. (Пальцы опять не сходятся.) Опять не брать. Значит, два раза не брать? Как же это так? В Милан я уезжаю один раз, а собаку не брать два раза. Глупость какая-то получается. Тупик. Попробуем выйти из тупика. Будем рассуждать совершенно по-новому. Брать, если не сойдется, а сойдется — не брать. (Гадает. Пальцы сходятся.) О господи! Значит, прибегая к философии и рассуждая правильно, брать собаку с собой в Милан не нужно. С другой стороны, если все люди будут рассуждать правильно, на черта тогда нужна философия? И вообще, применима ли философия к человеку с собакой?
Вот скажите: приходилось ли вам прогуливаться по Вероне эдак часов в шесть утра? Ну, в семь. Причем утро дождливое, под ногами слякоть. За шиворотом какая-то дрянь. Все еще спят. Ставни закрыты. На улицах ни одного человека, и только собаки прогуливают своих хозяев. И подумать только, какая-нибудь маленькая лохматая шавка держит на конце поводка уважаемого, солидного человека и мотает его от тумбы к тумбе, как последнего мальчишку. А он в незашнурованных башмаках, в плаще, надетом прямо на нижнее белье, как занятой, деятельный человек, все время приговаривает: «Ну, делай же скорее! Делай!» А собака ровно ничего не делает и катит его от тумбы к помойке, и он идет. Да. А попробуй кто-нибудь другой потащить его к помойке, ну, скажем, жена — не пойдет. Он с ней в театр и то не пойдет, не то что к помойке. Что она делает? Кроме того, что иногда делает? Говорят, что собака — сторож. А я лично знаю сотни собак, для которых нанимаются специальные люди, чтобы их не украли. Вы слышали когда-нибудь, чтобы воровали сторожей? Сторожа действительно иногда воруют. Сам был сторожем, знаю. Но чтобы было наоборот — чушь собачья. Опять же говорят, что собака — друг человека. Ерунда. Именно из-за собаки люди-то и лишаются друзей. Вот есть у меня друг. Прихожу к нему вчера попрощаться. Стучусь. Раздается неистовый лай, потом голос моего приятеля: «Погоди, я только запру собаку в соседнюю комнату». После десятиминутной борьбы дверь отпирается. Вхожу. «Господи, как я рад, что ты пришел. Садись, пожалуйста. Нет, только не в это кресло. Это любимое кресло моей собаки. Нет, и на это не садись». — «Тоже любимое?» Ответ: «Наоборот, почему-то терпеть его не может. И сама не садится и не любит, когда на нем сидят другие. Садись лучше всего на табуретку. Или лучше всего постой. Только не делай резких движений. Сейчас я ее выпущу. Сначала она тебя обнюхает, а потом, может быть, не укусит». И тут дверь открывается и в комнату входит друг человека. Зубы — во, шерсть дыбом, и он подходит к тебе и начинает обнюхивать.