Пьесы
Шрифт:
МОД. Иногда он отлично себя чувствует, лучше, чем многие из нас.
МАРТИН. Да, да… Конечно… Возможно, так оно и есть.
МОД. Он, может, чувствует себя лучше, чем ты.
МАРТИН. Конечно… Возможно.
МОД. Раз уж на то пошло.
МАРТИН. М-м. Конечно.
МОД. Кто тут определяет, кто здоров, а кто болен? Кто это определяет?
МАРТИН. Нет… Только бы он…
РОГЕР (в
МОХАММЕД. Что ты говоришь?
РОГЕР. Что я говорю? Я говорю, что все турки — педики. Они прирожденные педики, их мать родила через жопу, и они так впечатляются этой жопой, что потом, если только получается, они становятся педиками. Турок — педик. Турок — педик.
МОХАММЕД. я не турок.
РОГЕР. Зато ты педик. Турок иметь педики. Турок иметь доллар. Турок не иметь доллар. (Пауза.) Ты не педик? Ты же педик. (МОХАММЕД не отвечает.) Нет, я не понимаю, почему все турки говорят, что они не педики, они же спят с мужиками, они же спят с мужиками… значит, они педики, во всяком случае, так я это понимаю. (ТОМАСУ.) Круто немного их погнобить. Клево почувствовать свое превосходство над ними. Думаю, я — рожденный князь.
ТОМАС. А по-моему, ты мразь.
РОГЕР. Кто — я?
ЭРИКА (выходит из своей палаты, встречает СОФИЮ, которая только что говорила по телефону). Фу, мерзкие полотенца. От них несет чем-то кислым. Надо поговорить с уполномоченным по правам пациентов. (Останавливается перед СОФИЕЙ — та садится на стул.) Хочешь кофе? Принести тебе?
СОФИЯ. Нет. (Пауза.) Не хочу.
ЭРИКА. Как ты? Как себя чувствуешь? Все в порядке?
СОФИЯ. Я не пью кофе.
ЭРИКА. Ты расстроена?
СОФИЯ. Нет.
ЭРИКА. Ты ничем не расстроена? Точно?
СОФИЯ (нюхает свою руку). Ну вот, она опять плохо пахнет.
ЭРИКА. Да нет, это лекарство. (Нюхает себя.) От меня тоже пахнет.
СОФИЯ. Нет. София сгнила. Она лежала в воде.
ЭРИКА. Что-то случилось?
СОФИЯ. Нет, София лежала в воде… Там многие лежали в воде.
ЭРИКА. А кстати, нет, это не лекарство, это сама болезнь пахнет. Так и есть — она пахнет. Когда я заболела, все, кто со мной общались, говорили, что от меня как-то странно пахнет, я сама не чувствовала, наверное, какой-то особый аромат одиночества или страха. (Нюхает СОФИЮ.) От тебя
СОФИЯ. София ничего не чувствует, потому что она умерла. У нее нет души.
ЭРИКА. Что-то случилось?
СОФИЯ. Нет.
ЭРИКА. Да, тут вообще ничего не случается… Точно?
СОФИЯ. Да.
ЭРИКА. Хочешь послушать музыку?
СОФИЯ. Нет.
ЭРИКА. Давай чем-нибудь займемся. (Небольшая пауза.) Может, у тебя депрессия?
СОФИЯ. Нет.
ЭРИКА. А у меня — да. У меня сегодня депрессия.
СОФИЯ. Я думаю, что мне сделать, чтобы он был счастлив.
ЭРИКА. У меня депрессия оттого, что у меня депрессия. (Смеется.) Можем пойти завтра по магазинам, если хочешь. Можем пойти посмотреть какие-нибудь шмотки. Мне нужно все новое. Одежда для сумасшедшей.
МОД (в течение нескольких минут она сидела, сосредоточенно глядя в телевизор, который на протяжении всей пьесы оставался включенным, теперь громко смеется.) Они загипнотизировали этого парня, так что ему кажется, что он онанирует. Сам он об этом не знает. (Смеется). Он стоит и онанирует, правда в одежде. (Смеется.) Интересно, о чем он думает? Надеюсь, они вовремя остановятся. А то ему придется ехать домой переодеваться.
ЭРИКА. Ну давай — пойдем вместе. Тебе тоже нужна новая одежда. Тебе сразу станет лучше. Гораздо веселее это делать вдвоем. Можно отлично провести время. Можем пойти в «Соло», и в «НК», и в «Кукай». Это как раз мой стиль, тонкие ткани, хотя и дорого… И косметику. Мне косметика тоже нужна. А то у меня уже все протухло. А с тобой бывает, что ты пошла в ресторан и думаешь, выключила ли плиту, уходя из дому? Если торопилась, например. Со мной такое постоянно. Я постоянно думаю, выключила ли плиту, — а вдруг все взорвется. У меня дома газ.
МОД (снова смеется). Посмотрите на этих трех! Они думают, что едят яблоки, а это лук, репчатый лук, они едят сырой репчатый лук.
МАРТИН. Гадость какая.
МОД. Они думают, что это яблоки.
АНДЕРС. Это повтор.
МОД. Какая разница? Я в прошлый раз не видела я смотрю сейчас.
ЭРИКА (входит в холл). Господи, как я похудела, я так похудела, что влезаю в эти джинсы. А весной не влезала МОД. А теперь им сказали, что это лук, а не яблоки… Теперь им тошно, они все выплевывают.