Пьесы
Шрифт:
Гудок паровоза. Сначала медленно, а потом все громче, громче начинают стучать колеса, и Наташа медленно уходит от Северова.
Павел! Павел… не уезжай… я прошу тебя…
С е в е р о в. Наташа! Наташенька! Я люблю тебя. Я буду любить тебя всегда! Всегда!..
Н а т а ш а. Боже мой… Павел!
С е в е р о в. Жди! Жди… Я вернусь. Я обязательно, во что бы то ни стало — вернусь…
Н а т а ш а. Я дождусь… я дождусь…
С е в е р о в. Береги себя! Береги… На-та-ша…
Н а т а ш а.
Свет зажигается. В комнате С е в е р о в и С о с е д к а.
С е в е р о в. Я пойду! Вы знаете, я все-таки пойду. (Быстро берет свертки. Уходит из комнаты. Слышно, как хлопает за ним дверь.)
С о с е д к а (удивленно). Андреи Михайлович, что с вами? Куда же вы?
С е в е р о в. Я ее найду.
З а н а в е с
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В Москве, в районе Сокольников, еще сохранились старые деревянные двухэтажные дома, которые стоят прямо на окраине парка. Дом и часть его двора, который переходит в парк. Скамейка под фонарем. Небольшая, установленная на улице новогодняя елка. Около нее Д в о р н и ч и х а. Из дому выходит К о п ы т и н. Высокий, пожилой, в длинном, почти до пят, пальто, в шапке-ушанке.
Д в о р н и ч и х а. Сергей Тимофеевич, с наступающим вас.
К о п ы т и н. Тебя, Тамара, также… Хотя не люблю я праздников.
Д в о р н и ч и х а. Не любите? Как же так? Гости на праздники, угощение на праздники. Все счастливые на праздники, а вы не любите…
К о п ы т и н. А ты заметила, как мало народу на улицах? Завтра с утра и вовсе как в пустыне будет. Я люблю, чтоб по магистралям народ шел. А то тихо, как тогда.
Д в о р н и ч и х а. Когда же тогда, Сергей Тимофеевич?
К о п ы т и н. Давно. (Махнул рукой.) Да и неинтересно тебе об этом знать. Папиросы кончились. Опять же — праздник. Мало того, что все магазины закрыты, стрельнуть не у кого. Пойду, может, кого хоть в парке встречу… Все-таки парк…
Д в о р н и ч и х а. Смотрите, Новый год пропустите.
К о п ы т и н. Успею. (Уходит.)
Выходят С е в е р о в и Ш о ф е р т а к с и.
Ш о ф е р т а к с и. Может, этот дом? Узнаете, товарищ, или опять не туда мы заехали?
Северов не отвечает.
Вы меня, конечно, извините, но если это не то, поедем дальше. А то я к двенадцати хотел домой заскочить.
С е в е р о в. Да, это тот самый дом.
Ш о ф е р т а к с и. Ну, слава аллаху. Думал, до утра вас придется возить. Сколько лет, вы сказали, прошло?
С е в е р о в. Почти тридцать.
Ш о ф е р
С е в е р о в (протягивает Шоферу деньги). Вот, возьмите. И спасибо вам.
Ш о ф е р т а к с и. Да чего там. Я понимаю. Смотрите-ка, мы с вами второй Огородников проезд искали, а это, оказывается, теперь улица Потейкина. Я же говорил — переименовали. У нас это очень любят — именами разными называть. А шоферам ищи. (Дворничихе.) Интересно узнать, товарищ дворник, что же это за личность такая, этот Потейкин, что его именем улицу назвали?
Д в о р н и ч и х а. Да я точно не знаю.
Ш о ф е р т а к с и (Северову). Ну вот и пожалуйста. Никто толком ничего не знает. А, ладно… Побегу. Счастливого вам Нового года, товарищ…
С е в е р о в. И вам.
Ш о ф е р т а к с и. Это надо же… У нас улицы Петра Первого нет, а Потейкина есть. (Уходит.)
С е в е р о в. Простите. А где березы? Здесь перед домом стояли три березы.
Д в о р н и ч и х а. Верно — были… Их срубили в прошлом году. Они свет в окнах загораживали. Зря, конечно. Могли бы и не рубить. Все равно этот дом скоро сносить будут.
С е в е р о в. Неужели будут сносить?
Д в о р н и ч и х а. Вы что, может, жалеете, гражданин? А вы попробуйте поживите в этом деревянном доме. Удобств никаких. Это он отсюда красивый. Люди наконец квартиры получат в хорошем каменном доме. А на этом месте будет станция метро.
С е в е р о в. У вас тут тихо. Как в деревне.
Д в о р н и ч и х а. Это потому, что все к Новому году готовятся. А вы, гражданин, случайно не к Уткиным? Так вас, наверно, заждались. Юрка Уткин все кричал: «А где же Вася?» Может быть, вы и есть как раз тот Вася?
С е в е р о в. Скажите… а Кутейниковы… Кутейниковы живут в вашем доме?
Д в о р н и ч и х а. Кутейниковы… Да нет, гражданин, не проживают у нас такие. Видно, вы ошиблись все-таки. Э, жалость, и такси отпустили. Как же вы теперь? Новый год все-таки…
С е в е р о в. Ничего… Я дойду до трамвая. Значит, не живут?
Д в о р н и ч и х а. Подождите, подождите… уж больно знакомая фамилия. Кутейниковы… Кутайнико… Это… вы знаете, у нас в доме действительно жил Кутейников. Только он примерно лет десять назад скончался.
С е в е р о в. Десять лет назад.
Д в о р н и ч и х а. Примерно.
С е в е р о в. Ясно… А кто теперь в его комнате живет? Не знаете?
Д в о р н и ч и х а. Почему это не знаю? Там теперь Илларионова живет. Вместе с сыном. Вам эта фамилия не знакома?
С е в е р о в. К сожалению, не знакома.
Д в о р н и ч и х а. А между прочим, эта Илларионова какая-то родственница покойному Кутейникову.
С е в е р о в. Родственница? Простите, а сколько ей лет?
Д в о р н и ч и х а. Да кто это знает? Она замкнутая какая-то. Не поймешь от этого и возраст. Может, тридцать ей, а может, сорок. А может, и больше. Неразговорчивая она…