Петербург в 1903-1910 годах
Шрифт:
Вести идут самые революционные.
Но никто так дружно не ругает теперь царя, как консерваторы; вот человек! Нелегко приобрести такое расположение и своих и чужих!
18-го числа кучка манифестантов явилась в зал Консерватории и шумно потребовала прекращения спектакля. Произошел переполох, дамы падали в обморок, и спектакль вынуждены были прекратить. Оттуда «закрыватели» двинулись к Мариинскому театру; их встретил полицеймейстер и очень вежливо сказал им, что в театр толпой входить неудобно, так как может произойти паника, а пусть они выберут человек 10 и пошлют их в зал говорить с публикой. Те так и сделали. Надо заметить, что перед началом спектакля публика потребовала гимн и несколько раз повторила его — настроение, стало быть, было повышенное. Не успели депутаты кончить своего предложения,
169
Э. Ф. Направник (1839–1916) — дирижер, композитор, с 1869 г. бессменный первый дирижер Мариинского театра.
6 час. вечера.Николаевский вокзал открыт и работает, электричество действует всюду. Есть вести, что здешний стачечный комитет постановил вчера — стать всем на работы с 12 час. сегодняшнего дня.
Движение по улицам очень большое: точно черные потоки лавы движутся по панелям. Всюду патрулируют усиленные разъезды казаков, конногвардейских полков и жандармов. Везде флаги, знаменующие (по полицейскому приказу) радость населения по случаю и-летнего юбилея восшествия на престол Николая II.
Министры уходят в отставку один за другим; остаются из старых только Ламздорф да Бирилев; первого-то бы следовало фукнуть, как следует. На место преподобных мощей — Победоносцева — в Св. Синод назначен кн. Оболенский [170] , бывший генерал от питейных дел. Не по-русски: наш народ из церкви в кабак идет, а этого из кабака в церковь поставили!
10 час. вечера.Сейчас вернулся с Невского; порядок полный, и о каких-либо происшествиях не слышно. Обычной иллюминации нет и следа; только на 1-й Рождественской видел с десяток подвешенных перед домом на проволоке фонариков — вот и вся иллюминация в этой части города. Да и в этой половину задул какой-то проходивший пьяный мужик. Очевидно, домовладельцы опасались битья стекол и т. п. удовольствий в случае появления щитов, вензелей и им подобных обычных украшений.
170
Князь А. Д. Оболенский (1855–1933) — тайный советник, шталмейстер, в 1897–1901 гг. товарищ министра внутренних дел, в 1902–1905 гг. товарищ министра финансов, с октября 1905 по апрель 1906 гг. обер-прокурор Святейшего Синода.
Слова Крапивина о рубке людей на Конюшенной не подтверждаются: лупка была, а рубки другие не видали. Причина — нежелание толпы разойтись, несмотря на многократные требования.
Один пострадавший там мещанин со злобой говорил: «Свободу личности дали, ну а насчет спины, видно, распоряженья еще не вышло!»
22 октября.Высыпали как грибы все газеты и раскупаются нарасхват. Первые, действительно свободные №№!..
Трепову, принцу Ольденбургскому и им подобным достается жестоко. Есть описание стрельбы на Гороховой и в других местах; напечатаны между прочим и треповские приказы. Все это, конечно, не так страшно: надо помнить, что мы еще не привыкли к свободе, а гг. Треповы не привыкли к узде. Собака на цепи всегда сперва мечется; мечется теперь и предержащая власть в большинстве городов Руси. Это в порядке вещей. «Образуется», как говорят мужики!
В городе как будто ничего не происходило: звонят конки, торгуют, идут и едут люди.
Завтра готовится нечто грандиозное. Во всех газетах помещено извещение, вернее, опубликовано распоряжение разных комитетов, чтобы «тела всех борцов, павших за свободу», к 12 часам дня были доставлены к Казанскому собору, причем каждой части города назначен особого цвета значок; затем вся процессия должна двинуться оттуда по Невскому проспекту на Волково.
Забастовку решили прервать на 3 месяца, т. е., дали срок правительству сдержать обещания и проявить себя. По городу идет запись на получение от рабочего комитета револьверов Браунинга; каждый револьвер, стоящий в магазинах по 22 руб., будет выдан по 10 руб.; цель — вооружить в течение этих трех месяцев всех граждан для возможной революции.
Ходит упорный слух, будто к Петербургу идут английская и германская эскадры, каждая для охраны своих посольств.
23 октября.На улицах расклеены два объявления: одно генерал-губернатора, написанное весьма сдержанно и предваряющее, что похороны в том виде, в каком они предположены, допущены быть не могут. Другое от городской Думы, упрашивающее жителей быть благоразумными во время похорон.
Народа шло гибель; в и часов утра я уже стоял на левом крыле Казанского собора между колоннами и смотрел на площадь. На панелях Невского чернели сплошные стены людей; движение экипажей и конок, тем не менее, продолжалось совершенно свободно. Крылья собора и ступени тоже были полны народа; в сквере стояли и ходили небольшие кучки. В нескольких местах говорили какие-то речи; около фонтана вдруг над толпой взлетели на воздух белые листки, за ними взлетела другая пачка их, затем третья. Их жадно подхватывали, вырывая друг у друга.
По скверу бегало десятков пять уличных мальчишек; сперва они вскидывали вверх красный флаг с увязанным в него камнем, потом вдруг с криком «ура» шарахнулись в сторону; часть толпы из сквера перепугалась и бросилась бежать; я видел очень хорошо, как некоторые из этих же мальчишек обрабатывали карманы соседей.
Войск не было и признака, хотя в толпе и говорили, что окрестные дворы полны ими. На панелях, поодаль, стояла большею частью интеллигентная публика; в сквере и у собора, главным образом, фабричные и простонародье; студенческих фуражек виднелось с десяток, не более.
Стоявшие около меня уверяли, будто одних студентов было убито 60 человек.
Без десяти минут двенадцать внизу к нашему крылу подошла кучка заводских рабочих и громко объявила, что похорон не будет. Я сошел в сквер разузнать причину; никто, даже студенты ничего толком не знали. Одни говорили, что полиция ночью распорядилась похоронами, другие — будто рабочие сами отказались от затеи.
Я сильно промерз и отправился домой; панели Невского и углы улиц были полны публикой, главным образом, зеваками; порядок везде был образцовый.
Вернулся домой и узнал, что во всех газетах было помещено извещение от союза рабочих, что от проектированных похорон они отказываются, и шествия не будет. Удивительная странность: перед уходом я читал «Русь», но этого объявления не заметил; притом это произошло не только со мной, а и с три-четвертью обывателей Петербурга, заполнивших не только Невский, но и все улицы, по которым предположено было везти убитых.
Прочел сегодня о диком назначении; Дурново, этот заведомый палач, попал вдруг в министры внутренних дел!
Он — друг Витте, и Витте многим ему обязан, тем не менее такое назначение более, чем черт знает что!
А обязан ему Витте вот чем: Плеве был на ножах с последним, и наконец, Плеве удалось при помощи шпионов и документов установить несомненные связи Витте с революционной партией. В присутствии Дурново, Плеве имел неосторожность высказать, что песенка Витте спета, и теперь осталось немного: арестовать его и засадить в Петропавловку. Дурново сейчас же сообщил это Витте, а на другой день Плеве был убит. Дурново в качестве товарища министра тотчас же явился на его квартиру, опечатал кабинет с бумагами и «убрал» дело о Витте со всеми документами.