Петербург в 1903-1910 годах
Шрифт:
Производит он впечатление человека ограниченного, фанатика; я встретил его у Бодиско один раз, не знал даже, кто он, бесед с ним не вел, но мне почему-то показалось, что он должен быть раскольником.
Его девиз — крест, и слово «бить» не из его лексикона; думаю, что приезд его или только совпал с проявлением деятельности настоящей черносотенной сволочи, или же молва придала его пропаганде такой характер.
30 октября.Вчера ездил к себе в Кемере, по Финляндской жел.<езной>. дор.<оге>. Поезд был битком набит до того, что все 3 часа пути пришлось простоять на площадке с 6 пассажирами. Поразило меня обилие еврейских лиц; стал присматриваться — вижу,
Дело в том, что наша красная печать уже несколько дней как бьет тревогу: все №№ газет выходили со всякого рода воззваниями, предостережениями, указаниями градоначальнику о готовящемся с 29 на 30-е (эка удивительная точность!) еврейско-интеллигентском погроме. По городу ходили самые невероятные слухи, будто еврейские магазины и квартиры отмечаются крестами; к дворникам будто являются неизвестные личности, выспрашивающие о составе жильцов дома и т. д.
Словом, все петербургское еврейство, начиная с четверга, ударилось в бегство, в единственную сторону, где рассчитывало на полную безопасность — в Финляндию, в ближайший город Выборг.
Что там происходило — узнал в тот же день вечером на обратном пути.
Вхожу в почти пустой вагон и вижу в нем опять-таки только несколько евреев; возвращение их в Петербург в ночь, назначенную для избиения, было странно. Я разговорился с ними и узнал причину. Выборг набит приезжими из Петербурга до такой степени, что нет ни №№ в гостиницах, ни угла в частных квартирах: все разобрано; в каждый № набилось по 2, по 3 семьи; вокзал переполнен теми, кому не хватило пристанища, до того, что спали ночь на стульях, на полу и даже просто на корточках, прижавшись спиной к стене. Тем не менее, каждый поезд из Петербурга приносил новые тысячи людей с детьми.
Возвращавшиеся со мной не могли вынести такого ада более суток и решили проскользнуть через Петербург и уехать на несколько дней, пока не успокоится все, в Вильну, где имелись у них родные. Магазины и квартиры бежавшие заперли и оставили пустыми на произвол судьбы. В Лесном паника доходила до того, что люди бросали все, захватив только детей, и бежали, как бы из горящих уже домов, позабыв даже запереть их.
Напрасно я убеждал, что все эти слухи вранье, пущенное какими-нибудь мерзавцами, что в Петербурге ничего подобного произойти пока не может — никто не намеревался даже заехать взглянуть на свою квартиру.
«И Бог с ней, и пусть все пропадет, только бы самим живыми остаться!» отвечали мне.
Прямо эпидемия паник!
Город, когда я ехал на извозчике, был пустынен (в половине двенадцатого ночи); извозчик рассказывал, что дома на Садовой все заколочены; то же и на большинстве окрестных улиц, где много еврейства, «людей как метлой вымело — одни кавалигварды да жандары ездят».
К бунту и разгрому в Кронштадте возница мой, лет ему на вид 35–40, относился очень неодобрительно.
«Ну погуляли день, а потом што? Под расстрел пойдут, да в каторгу на всю жизнь. Нет, это все студенты проклятые натворили!»
— Почему студенты?
«А так — на это их взять, людей смущать! А потом расстрел! Небось с красными-то флагами как ходили — сами не носили их, нашему брату, дураку, в руки совали, ну и носили их, куда хошь, за полтинник да за рупь!»
Высшие учебные заведения закрыты до января месяца.
31 октября.Гучков, один из отказавшихся от министерского кресла [176] , сказал, что отказ их вызван тем, что Витте хотел сделать из них ширму, из-за которой намеревался управлять сам.
176
А. И. Гучков (1862–1936) — лидер либерально-консервативной партии «Союз 17 октября», в 1907–1912 гг. депутат Государственной Думы, в 1910–1911 гг. председатель III Государственной думы, в 1917 г. принял отречение Николая И, был военным и морским министром Временного правительства, с 1919 г. в эмиграции. В 1905 г. Гучков отказался от поста министра торговли и промышленности, предложенного ему С. Ю. Витте.
Всю ночь ездили и ходили патрули; «Русь» сегодня уверяет, будто почти всякое движение в городе к вечеру замерло; в 8 часов вечера я по Суворовскому вышел на Невский, затем поехал к Крапивину на Загородный просп. — народа везде была гибель, пожалуй, даже больше обыкновенного. Магазины и рестораны, правда, позакрывали щитами окна, но торговали. Врут вообще теперь газеты всех лагерей жестоко и беззастенчиво.
Любопытный факт: отец Иоанн Кронштадтский, пользующийся там страшным влиянием, во время разгрома города бежал…
1 ноября.На заводе С.<ан>-Галли произошло кровавое столкновение между забастовщиками и желавшими работать. Говорят, первые пострадали сильно, есть убитые.
2 ноября.В Либаве поймали какого-то несчастного чинуша, подозревавшегося в подстрекательстве к погрому; привели его во двор завода, устроили суд, и этот суд приговорил его к смертной казни, которая и была исполнена тут же выстрелом из револьвера. (Сегодняшний № «Руси»). В том же № «Руси» появилось сообщение от Совета депутатов рабочих, что они требуют отмены смертной казни над матросами Кронштадта и на основании этого, «сознавая свою политическую мощь», все рабочие в Петербурге с 12 ч. сегодняшнего дня забастовывают.
4 ноября.Заводы стоят, железные дороги тоже; из газет вышли только «Правительственный вестник» с новым манифестом о крестьянах и о сложении с них с 1 января 1907 г. выкупных платежей… опять опозданьице!
На Владимирской ул. разгромили окна огромной аптеки, не пожелавшей примкнуть к забастовке.
5 ноября.Возвращался домой в 2 часа ночи; стоял сильнейший туман; улицы казались погруженными во тьму, и только совсем вблизи неясно просвечивали сквозь него высокие электрические фонари. Окна магазинов забиты наглухо. По улицам, словно по громадным, темным ущельям, бродили патрули.
Рассказывали, будто где-то разграбили несколько квартир, но по Садовой, на Невском и на Бассейной, по которым я ехал, была полная тишина.
Э. С. Монвиж-Монтвид, только что вернувшийся из Харькова и Киева, утверждает, что погромы на юге были организованы полицией и властями. Весьма возможно; кому-кому, а им, жившим только произволом, разумеется, новые порядки не ко двору; конечно, без борьбы сдаться старая власть не могла, но все-таки как-то не верится мне в подлинность, например, одесских ужасов [177] . Что-то уж слишком 16-м веком пахнет!
177
Одесский погром 18–22 октября 1905 г. был наиболее кровавым из сотен погромов в России, последовавших за манифестом 17 октября. Погибло более 500 человек, из них более 400 евреев, сотни были ранены, во многих местах города шли уличные бои между погромщиками и отрядами еврейской самообороны. Погромщики разграбили свыше полутора тысяч еврейских домов, квартир и магазинов; комитет помощи оценивал количество пострадавших от погрома семей в 9,254 (42,973 человек).