Петербургские истории
Шрифт:
Так мы и сделали: бабушка на кухне с похоронным видом обмолвилась, что филологи нынче никому не нужны так, как торговцы и юристы, и посетовала, что, придется, видно, что-то выдумать.
— А что именно? — с плохо скрытым злорадством поинтересовалась Варфоломеевна. Видимо, то, что у нас с ба неприятности, порядком согрело ее черствую душу. И не важно, что совсем недавно она сама у нас просила совета и помощи.
— Да… придется, видать, Кристинино наследство использовать. Не хотелось под боком шум иметь, да, видно, время подошло.
— Какое именно?..
Остальные жильцы, хоть и не выказывали злобных чувств, но слушали внимательно.
— Комнатка маленькая, что рядом с нами. Она совсем маленькая, темная и неудобная. Но, надеюсь, какого-нибудь жильца соблазнит, совсем если непритязательного.
— Лишь бы не из этих, — тетя Оля покрутила рукой, — южных народов. Сто раз пожалеем.
— Это верно, — ба кивнула, — я думала студентку какую-нибудь пустить, кому в общаге несладко.
— Да откуда ж у них деньги на съем? — удивилась Аннушка, — у студентов-то?
— А не скажите, — вставил Дима, — в наше время обучение в ВУЗе дело дорогое, далеко не каждый его может себе позволить. Так что в столицы сейчас много едет учиться из отпрысков провинциальной элиты. Таких, кому на заграничное обучение денег недостает, а престижу хочется. Они как раз предпочтут именно снять отпрыску комнату или даже квартиру, чтобы кровиночка по общагам тараканов не ловил.
Все согласились. Я с трудом удержалась от победных реляций, и только в наших комнатах позволила себе похихикать, потирая руки.
— Вот и чудненько, — бабушка была почти невозмутима, — я завтра в университете объявление повешу.
Во вторник к нам приехал мастер шакти, делать в комнате лакуну. Выглядел он как обычный ремонтник: дядечка среднего возраста без особых примет, с новомодным инструментальным чемоданчиком. Бабушка встретила его, в коридоре громко толкуя о совсем покосившемся книжном шкафу и скрипучем диване. Тот кивал и вставлял умные фразы.
Само действо мне не показалось: ничего особого из спецэффектов. Наши ритуалы и то более зрелищны.
Мастер тщательно обмерил шкаф, велел убрать из него все магическое. Мы с ба в четыре руки выполнили это требование. Пока суетились, шакти достал из ящика какие-то колбочки и маятнички, набор мелков и свечи, нарисовал на мебели и окружающей стене какие-то знаки, потом…
Потом шкаф как будто дрогнул, словно я смотрела на него через перегретый поток воздуха. Маг кивнул, велел накапать нам с бабушкой крови на символ на ручке. Шкаф еще раз подернулся маревом.
— Смотрите, — он повернул ручки и потянул дверцы на себя, — сейчас шкаф в положении «внешнее». Видите, тут то, что вы оставили?
Мы кивнули. Он закрыл шкаф и показал на еле видный символ на резной завитушке:
— А теперь коснитесь этой детали.
Ба так и сделала. Шкаф снова «дрогнул», и я с удивлением уставилась на пустые полки. Мастер улыбнулся в ответ на мой удивленный возглас:
— А вот это — скрытая лакуна. Можете складывать то, что хотите спрятать.
— О! — я взяла себя в руки и шустро занялась переноской.
— А как вернуть обратно? — бабушка была более спокойной.
— Снова коснуться выступа. Привязка сделана на кровь, так что только кровные родственники могут сюда добраться. Остальные увидят только внешнее. Советую заполнить его так, чтобы образовавшиеся пустоты не бросались в глаза.
— Сделаем. Благодарю.
— Когда можно подъехать на участок?
— В субботу?
— С утра, — мастер кивнул и попрощался.
— Ба, а оплата? — я с трудом дождалась, пока бабушка проводит визитера и вернется.
— Юденич четко сказал: помощь, а не услуга. Значит, с главами все оговорено как безвозмездное действие.
— Но ты сама же говорила…
— В данной ситуации оплатой становится гарантия безопасности социума, происходящая из выполненных действий.
— Понятно, — я покивала, — а объявление ты повесила?
— Повесила, указала, чтоб на кафедру подходили. Но пока тихо. А сейчас нам надо открыть комнату и посмотреть, что и как. Возможно, придется хорошенько прибраться.
— Обязательно. Думаю, там пыли накопилось по колено, не меньше.
— Ну, по колено — не по колено, но с ладонь — точно, — бабушка достала ключ от комнаты, до этого лежавший в тайнике, указанном призраком покойного Данилы. Мы его забрали сразу, как вернулись из Михайловского, но пока не трогали.
Я приготовила швабру, тряпки и ведра, и мы пошли. Комнатка и в самом деле оказалась, скажем честно, убогой: стены, выкрашенные зеленой масляной краской, давно немытое окно, узкая скрипучая койка, узкий шкаф и тумба, заменяющая стол. Пара табуреток и стул. Все было покрыто толстым слоем пыли, но другого мусора я не заметила:
— Мдя…
— Сойдет. А там придумаем что-нибудь. Посмотри, что тут с вещами, Криста: совсем личное можно и выкинуть, а посуду и то, что можно использовать, оставим.
— Да какие личные вещи-то у заводских работяг? Фотографии тогда стоили дорого, письма, разве что, — говоря это, я аккуратно открыла тумбу.
— О, отлично! — ба осмотрела стопочку тарелок, пару кастрюль и сковородку, столовые приборы в пустой банке, кое-какие другие вещи, — начать есть с чего. Все старое, а значит — надежное.
— Ага, — я закрыла и перешла к шкафу.
Тут было поинтереснее. Мы обнаружили подушку, матрас и шерстяное одеяло. Старый костюм, видимо, выходной, как раз, подходивший молодому парню вроде покойного. Пару портянок, вышитое полотенце. Еще по мелочи.
— О! Костюм я продам Арсентьевне с «блошки», туда же можно сбыть остальное, что нам не надо. Какая-то копеечка, все хорошо. Да и связи упрочим, это полезно.
— Полотенце мы себе оставим, — бабушка улыбнулась, рассматривая вышивку, — уж больно красивое. Портянки пойдут на тряпки, убирать и мыть. Или еще на что хозяйственное. Смотри, полотно-то какое основательное! Умели же раньше делать!