Петербургские тайны. Занимательный исторический путеводитель
Шрифт:
В советские времена в школьных учебниках помещали такую картинку с изображением «Кровавого воскресенья»: у Дворцовой площади – толпа с хоругвями, а напротив – стреляющие войска. Как всегда, все было не так. До центра города толпа не дошла. Все подступы были перекрыты войсками. Мало того, поначалу шествие сопровождала полиция. Полицейские, сняв шапки, сами шли впереди колонн.
Однако, дойдя до солдат, активисты-провокаторы стали в ультимативной форме требовать пропустить их к Зимнему, чтобы увидеть царя (хотя Николая II там не было). У царского правительства не имелось ни нынешнего ОМОНа, ни других частей, специально предназначенных для разгона толпы. Жандармов тогда во всей России было всего ю тысяч (в «демократической» Франции, например, их в те времена насчитывалось 36 тысяч). Это говорит о лживости коммунистического мифа о царской России, как о «тюрьме народов».
Однако почему же войска стали стрелять? Во-первых, потому что им был отдан приказ, ни в коем случае не пропускать толпу к центру. Приказ открыть огонь, вероятно, отдал кто-то из рядовых офицеров, который растерялся и не знал, как сдержать бурно и агрессивно напирающую толпу. Есть сведения, что в солдат первыми начали стрелять затесавшиеся в ряды рабочих террористы-провокаторы, а войска попросту открыли ответный огонь. Однако все это, конечно, не снимает ответственности с полицейских и военных властей, которые скрыли от царя правду о положении в столице, приказали раздать солдатам боевые патроны и отдали категорический приказ не пропускать толпу в центр города, что и привело к трагедии.
Но кто подстрекал рабочих на шествие и забастовки? Ведь Россия тогда вела войну с Японией, а начал забастовку Путиловский завод, исполнявший военные заказы. В любой воющей стране забастовки на таких предприятиях строжайше запрещены. И тут выходит на первый план загадочная личность попа Гапона, который и был главным организатором шествия.
Впоследствии выяснилось, что Гапон был не только тайным сотрудником полиции, но и членом партии эсеров. Именно эсеры и подстрекали его организовать провокационное шествие под видом «Крестного хода», рассчитывая, что оно обернется беспорядками и кровопролитием. Петиция к царю, которую составили его организаторы, содержала требования о созыве Учредительного собрания, отделения церкви от государства и… прекращения войны с Японией!
И вот тут начинается самое интересное. Требования бастующих были сначала чисто экономическими. Каким же образом вдруг в петицию попало упоминание о войне? Кстати, не Россия ее начинала, а это Япония вероломно напала на русский флот. К этому времени ситуация складывалась так, что японцы уже исчерпали все свои силы и война должна была неизбежно закончиться победой России. Такой исход явно не устраивал либералов и социалистов, которые понимали, что успех русских войск укрепит царский режим и похоронит их мечту о свержении монархии.
Не устраивал он, конечно, и японцев. Их разведка уже давно активно работала в России, всеми путями стараясь дестабилизировать правящий режим. По данным российской контрразведки, на эти цели Токио тратило до ю млн иен в год, что по современному курсу равняется 500 млн долларов. Военный атташе Японии в Петербурге полковник Акаси в свое время заверял русских революционеров: «Мы готовы помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению не давать остывать и вносить, таким образом, в русское общество, элемент постоянного возбуждения протеста против правительства».
Но самое любопытное, что эти деньги не были японскими. Они были из тех щедрых займов, которые дали Японии на войну с России банкиры Англии и США, давно стремившиеся всеми силами ослабить быстро растущую экономическую мощь Российской империи.
Увы, не только внешние силы и революционеры спровоцировали роковую для царского режима трагедию. Историки считают, что расстрел 9 января был спровоцирован приказом Святополка-Мир-ского. Он был человеком либеральных воззрений, давно добивался от царя глубоких политических реформ. Он и другие либералы понимали, что у них остается один путь для реализации своих замыслов – подорвать в народе веру в доброго царя. А потому решились на провокацию: скрыли от императора правду, приказали раздать войскам патроны, отдали приказ «не пущать».
Как считают некоторые историки, несомненно, речь идет о заговоре, хотя никаких документальных подтверждений этому нет. Но не случайно, что жена Святополка-Мирского после 9 января записала в своем дневнике: «Брешь пробита, и государь, при всем нежелании, изменить существующий строй, или если не он, то его заместитель, должны будут это сделать». Получилось, что замыслы либералов «в верхах» и революционеров-террористов, направленные против царя, странным образом совпали…
9 января было убито 128 человек. А не «тысячи», как потом утверждали большевики. Не упоминая, конечно, при этом, что только в 1905–1906 гг. от рук революционеров-террористов в России погибло уже более 3600 государственных чиновников. В 1905 году историческая власть в России все-таки смогла устоять. Царь уволил Святополк-Мирского и, перед лицом начавшейся революции, назначил в Петербурге генерал-губернатором решительного Трепова, который отдал знаменитый приказ: «Патронов не жалеть, холостых залпов не давать!» Первая революция была подавлена.
Однако в 1917 году такого нового Трепова не нашлось. Начальник Петроградского военного округа генерал Хабалов растерялся, и большевики захватили власть. А либеральные заговорщики, среди которых был и начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал Алексеев, обманом заставили царя отречься. На Россию обрушилась кровавая вакханалия Гражданской войны, погибли миллионы.
«Окаянные дни» русской революции
Что же произошло в Петрограде и во всей России, когда власть захватили большевики? Каждому, кто в очередную годовщину «великого Октября» снова и снова задумывается об этом, надо обязательно прочитать книгу Ивана Бунина «Окаянные дни».
Это – дневник великого русского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе, в котором он чуть ли не первый с потрясающей силой описал ужасную и отвратительную картину последствий октябрьского переворота. Бунин, конечно, пытался поначалу объективно осмыслить события 1917 года. Писатель понимал, что России необходимы перемены. Накануне он сам рассуждал об обновлении жизни и верил в то, «что революция для нас спасение и что новый строй поведет к расцвету государства». Однако то, что писатель увидел в Петрограде, вызвало у него ужас и отчаяние.