Петербургские женщины XIX века
Шрифт:
Платье женское. 1830-е гг.
Силуэт платья достаточно традиционен: приталенный лиф, юбка несколько укорочена и доходит до щиколотки. Под расширенную юбку надевали несколько нижних юбок, одной из них была так называемая юбка-кринолин, сшитая из специальной ткани, в которой конский волос использовался в переплетении с льняной или хлопковой нитью, и простеганная шнуром для жесткости. Отличительная черта платьев этого времени: пышные рукава, усиливающие контрастом впечатление
Именно эту моду описывает Николай Васильевич Гоголь в повести «Невский проспект», написанной в 1833–1834 годах. «Тысячи сортов шляпок, платьев, платков — пестрых, легких, к которым иногда в течение целых двух дней сохраняется привязанность их владетельниц, ослепят хоть кого на Невском проспекте. Кажется, как будто целое море мотыльков поднялось вдруг со стеблей и волнуется блестящею тучею над черными жуками мужеского пола. Здесь вы встретите такие талии, какие даже вам не снились никогда: тоненькие, узенькие талии, никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми, вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем; сердцем вашим овладеет робость и страх, чтобы как-нибудь от неосторожного даже дыхания вашего не переломилось прелестнейшее произведение природы и искусства. А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте! Ах, какая прелесть! Они несколько похожи на два воздухоплавательные шара, так что дама вдруг бы поднялась на воздух, если бы не поддерживал ее мужчина; потому что даму так же легко и приятно поднять на воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским».
К 1835 году рукав достигает наибольших размеров, а через несколько лет вновь становится узким.
В 1840-е годы, после того как рукава сузились, силуэт платья стал несколько вытянутым, платье имело узкий лиф с чуть заниженной талией, что зрительно удлиняло ее, слегка опущенной линией плеча, юбка спадала до самого пола, собираясь в сборки на боках, платье как бы облегало женскую фигуру струящимися складками ткани. Иногда к нижним юбкам пришивались в несколько рядов ватные рулоны. Такие юбки держали объем и были легче юбок с рюшами.
Именно удлиненные лифы обсуждают в 1842 году провинциальные дамы в «Мертвых душах» Гоголя:
«— Да, поздравляю вас: оборок более не носят.
— Как не носят?
— На место их фестончики.
— Ах, это нехорошо, фестончики!
— Фестончики, все фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики.
— Нехорошо, Софья Ивановна, если все фестончики.
— Мило, Анна Григорьевна, до невероятности; шьется в два рубчика: широкие проймы и сверху… Но вот, вот когда вы изумитесь, вот уж когда скажете, что… Ну, изумляйтесь: вообразите, лифчики пошли еще длиннее, впереди мыском, и передняя косточка совсем выходит из границ; юбка вся собирается вокруг, как, бывало, в старину фижмы, даже сзади немножко подкладывают ваты, чтобы была совершенная бель-фам.
— Ну уж это просто: признаюсь! — сказала дама приятная во всех отношениях, сделавши движенье головою с чувством достоинства.
— Именно, это уж точно признаюсь, — отвечала просто приятная дама.
— Уж как вы хотите, я ни за что не стану подражать этому.
— Я сама тоже… Право, как вообразишь, до чего иногда доходит мода… ни на что не похоже! Я выпросила у сестры выкройку нарочно для смеху; Меланья моя принялась шить.
— Так у вас разве есть выкройка? — вскрикнула во всех отношениях приятная дама не без заметного сердечного движенья.
— Как же, сестра привезла.
— Душа моя, дайте ее мне ради всего святого.
— Ах, я уж дала слово Прасковье Федоровне. Разве после нее.
— Кто ж станет носить после Прасковьи Федоровны? Это уже слишком странно будет с вашей стороны, если вы чужих предпочтете своим.
— Да ведь она тоже мне двоюродная тетка.
— Она вам тетка еще бог знает какая: с мужниной стороны… Нет, Софья Ивановна, я и слышать не хочу, это выходит: вы мне хотите нанесть такое оскорбленье… Видно, я вам наскучила уже, видно, вы хотите прекратить со мною всякое знакомство».
К 1845 году рукав расширился книзу и стал называться «рукав-пагода». Его сменил «рукав бишоп», собранный у запястья, широкий у локтя. Обычно лиф был закрытым, иногда имел отложной воротничок, но бальные платья шили с глубоким, ровным горизонтальным вырезом. Поскольку зимой женщинам на балу угрожали сквозняки, особенно когда они разгоряченные выходили после бала на лестницу, и им приходилось подолгу ждать, когда подойдет их очередь садиться в карету, где лежали шубы, в моду вошли накидки «сорти де баль», отделанные мехом. Такую накидку с горностаем мы можем увидеть на знаменитом портрете Натальи Николаевны Пушкиной в бальном платье. В теплое время года «сорти де баль» шилась из шелка в форме пелерины (т. е. представляла собой широкую трапецию) и была украшена вышивкой, в моду вошли накидки «бурнусы», заканчивающиеся декоративным капюшоном с острым уголком, украшенным кистью из все тех же шелковых ниток.
Платье женское. 1840-е гг.
Также были модны ткани с набивным рисунком — горошек, цветы, полоски, восточные огурцы, персидские узоры, клетка (на волне увлечения Оссианом, Вальтером Скоттом и Шотландией). Оттенкам цветов присваивали вычурные и забавные названия. Так, розовая ткань могла быть цвета гортензии, бедра испуганной нимфы, иудейского дерева, «детей Эдуарда», семги, Помпадур и др. В зеленом цвете различали следующие оттенки — саксонская зелень, английская зелень, мартовый, змеиная кожа, нильская вода, попугайный, перидотовый, вердрагоновый и др. Красно-коричневая гамма включала в себя цвета — «савоярский», «мордоре», «майский жук», Аделаида. Желто-коричневая — белокурый, камелопардовый, янтарный, цвет райской птички, последний вздох Жако, палевый и др. Просто коричневая — цвет лесных каштанов, голова негра, жженый кофе, орельдурсовый, лорд Байрон и др. Серая гамма — розовый пепел, испуганная мышь, гридеперлевый, наваринский пепел, гриделеновый, маренго-клер, гавана, борода Абдель-Кадера, дикий (некрашеный цвет) и др.
После сражения при Наварине в 1827 году в моду вошли цвета наваринский пепел, наваринский дым; наваринский синий, наваринский дым с пламенем.
В начале 1850-х годов юбки расширяются, и волосяной чехол-кринолин уже не может поддерживать их. Тогда в нижние юбки начинают вшивать обручи, сделанные из стали или китового уса.
В конце 1850-х годов обручи начинают носить отдельно от нижних юбок, соединяя их по вертикали лентами или тесьмой. В России такие кринолины называли — каж (от англ. cage — клетка).
Входят в частое употребление такие ткани, как парча, кружево, шелковый репс, меринос, тафта, тарлатан, шерстяной муслин.
Платье женское. 1850-е гг.
Установилось четкое деление цветов по возрастам. Лиловые, синие, темно-зеленые, темно-красные, черные носили дамы старшего возраста. Розовый, голубой и белый был предназначен для молодых барышень. В моде был цвет, названный в честь фаворитки французского короля Лавальер (оттенок коричневого), после 1859 года в моду входит оттенок красного — «сольферино». Рисунок на платьях — клетка, гирлянды цветов, полоска, россыпи мелких цветов, горох, сочетание полоски и цветочного орнамента.