Петербургский прозаик. Альманах №2

Альманах

– Тебе надо было только вот это сделать. Зачем ты сделал еще и задник, и каблук? Это же не оплачивается. Приемщик же отметил мелом, что надо.

– Ну как же? Задник был помят, каблук стерт.

– Ну ладно, – покрутил, повертел. – Хорошо сделал, – и пошел к директору.

Через несколько минут позвал меня. Директор держал туфель.

– Хорошо сделал, молодец. Но понимаешь, мы не можем тебя на работу взять, поскольку тебе еще нет шестнадцати лет.

А мастер говорит:

– А давай его учеником возьмем, хоть его учить и не надо. Пусть работает как ученик. Тебе как учеником?

– Мне все равно. Деньги будете платить?

– Будем платить за работу, а числиться будешь учеником.

– Согласен.

Вот так я стал работать. Приходил после техникума. Появились свои клиенты, потому что я делал не только то, что отмечал приемщик, а приемщик отмечал, что просил заказчик, рассчитывая по деньгам, лишь бы подлатать да еще походить какое-то время. Я, на свое усмотрение, всегда старался сделать больше: задники, каблуки подправить. Вначале мастер пенял мне, мол, делаешь работу, которая не оплачивается, а потом перестал. У нас стало больше клиентов, потому что другие мастера, глядя на меня, стали подправлять то, что не было отмечено приемщиком, и к нашей мастерской практически не было претензий.

Однажды пришел замдиректора нашего техникума Андрей Васильевич, он также преподавал электротехнику. Люди говорили, что у него в доме женское царство – пять женщин: четыре дочери и жена. Младшей дочери два года, другим – пять, девять и четырнадцать. Содержать такую семью на одну зарплату очень сложно.

Андрей Васильевич принес туфель. Я подождал, когда он уйдет, подошел к приемщику и попросил:

– Дай мне этот заказ.

– Что, знакомый?

– Да, замдиректора нашего техникума, он еще электротехнику преподает.

Туфель был старый, изношенный, и царапины, и порвано. Я потрудился над ним, стелечки поменял, подошвы подправил, каблуки, задники, в общем, сделал нормально.

– Это не мой туфель, вы ошиблись, – сказал Андрей Васильевич, принимая работу.

– Как не ваш? Вот квитанция – ваш, – возразил приемщик.

– Нет, у меня не такой был туфель, вы ошиблись. Этот новый, а у меня был старый.

Приемщик улыбнулся:

– Тогда берите новый вместо старого.

– А как я буду ходить? У меня на одной ноге будет новый туфель, а на другой старый.

– А вы приносите второй, мы и второй сделаем. За полцены.

– А можно так?

Приемщик с понятием был человек:

– Да, можно.

Через полчаса Андрей Васильевич принес второй туфель, приемщик отдал его мне, и я отремонтировал его, как и первый: все подтянул, подправил задники, каблуки. На следующий день пришел замдиректора техникума за вторым туфлем и говорит приемщику:

– А можно познакомиться с мастером, который это делал?

Тот позвал меня, я подошел, Андрей Васильевич на меня посмотрел внимательно:

– Простите, мне ваше лицо знакомо.

– Да, Андрей Васильевич, я ваш ученик.

– Найденов?

– Да, Найденов моя фамилия.

– А что вы здесь делаете?

– Да вот, подрабатываю.

– Хорошо, спасибо за работу. Спасибо.

Поблагодарил и как-то смущенно пошел, а через два дня после лекции обратился ко мне:

– Можно вас, Найденов? Останьтесь, – я остался, он заговорил, смущаясь, – понимаете, Вася, такое дело: моя старшая дочь в этом году заканчивает седьмой класс. У нее выпускной, понимаете? Вы бы не могли отремонтировать материны туфли так, чтобы дочь могла их надеть?

– Конечно смогу, это очень просто, только мне надо посмотреть, какие туфли.

– Приходите тогда попозже ко мне домой.

Назвал время, адрес. Это частный сектор был. Я пришел. Андрей Васильевич меня ждал у калитки.

– Я приготовил туфли, которые можно отремонтировать для дочери. Пойдемте покажу.

Зашли в сарай, там свет был включен. Я посмотрел: обувь старая, еще довоенная, но можно было привести в порядок. Мне сразу в глаза бросились сапоги офицерские, хромовые. Я взял один сапог, сразу оценил качество материала.

– Это ваши?

– Да, на парад выдавали, остались.

– Вы их сейчас не носите?

– А куда их надевать?

– А вы можете отдать, чтобы я из них что-то сделал?

– Да пожалуйста, господи, где мне в них щеголять?

– Мне бы надо еще замерить ногу вашей дочери.

– Ну, что ж, это можно. Пройдемте в дом.

Мы вошли в дом. Женщины окружили меня.

– Это Вася, который отремонтировал мне туфли, и он сделает и тебе туфельки, дочка, но для этого надо замерить ножку твою, присядь, пожалуйста, на стул.

Она присела, протянула ножку. Ей было четырнадцать лет, пятнадцатый. Я у многих замерял ножки еще в детдоме, когда просил мастер, и меньшим, и ровесникам, и старшим, а сейчас почему-то смутился, было такое странное ощущение, как будто я держу не ножку, а что-то драгоценное, что-то нежное. Я сделал замеры, как учил меня Петр Васильевич, чтобы под колодочку. Я уже видел, какие туфли сделаю. А младшие сестры смотрят, как будто это игра, и давай просить наперебой:

– А наши ножки, а наши ножки тоже замерьте! Пожалуйста!

Я стал замерять всем.

– А мамину, а мамину ножку!

Мама села, я ее ножку тоже замерил. Все замеры, естественно, записывал, чтобы девочки видели, что для меня это не игра, и что я постараюсь сделать то, что смогу. Я взял несколько изрядно поношенных туфель, которые стыдно надевать, и еще раз попросил у отца семейства сапоги, если ему не жалко. Я уже видел, как из голенища выкрою что надо, но потом мне пришла другая мысль.

В мастерскую иногда поступал материал, как директор говорил, для спецзаказов, а спецзаказы у нас бывали для руководящих работников и их семей. На прошлой неделе завхоз привез для спецзаказов белую кожу, я ее руками щупал, это был, конечно, высшего качества материал. И кожа сапог была тоже высочайшего качества: не пожалело государство для офицеров выдать на парад настоящие сапоги. Я отделил голенища, и у меня возникла мысль поменять их на белую кожу. Пришел на работу и говорю директору мастерской: