Петербургский рубеж
Шрифт:
А пока наблюдал за тем, что происходит за бортом. Там полная неразбериха. На том месте, где совсем недавно был британский крейсер, кольцами расплывается дым и пар. Шхуна-обманщица совсем уже легла на бок, и мачты ее стали параллельны воде. Оказывается, на этой лоханке было несколько замаскированных митральез. Из них инглизы успели дать очередь по надстройкам «Сметливого». Пули калибра 10,67 миллиметра зацокали по палубе нашего корабля. Две пули зацепили матроса и морпеха. В первом случае ранение было легким — сквозное в мякоть предплечья. Второе — хуже. Пуля прошла через бок и, похоже, задела почку. В ответ башенная установка АК-726 всадила несколько 76-миллиметровых снарядов
А у нас появилась проблема — огромная, ростом со слона… Британский снаряд, разорвавшийся чуть ниже ГКП, слава богу, был устаревшего типа, снаряжен черным порохом и с трубкой мгновенного действия. Капитан 2-го ранга и почти все офицеры, которые находились внутри ГКП, получили контузию. Сейчас они на время оглохли, кое-кто травит — похоже, что не обошлось без сотрясения мозга. Но это дело поправимое, доктор говорит, что скоро всё пройдет.
А вот с Михаилом хуже. Взрывная волна сбросила его с галереи на палубу. К счастью, сработал инстинкт старого кавалериста, и он как-то сумел сгруппироваться в полете. Но как сказал наш доктор, без госпитализации и общения с опытным травматологом ему не обойтись. Вот краткий список телесных повреждений и травм, полученных Михаилом в этом бою: контузия, общий ушиб тела, перелом трех ребер справа (под вопросом повреждения внутренних органов), открытый перелом правого луча, сложный перелом голени и в придачу ко всему — болевой шок.
С подобными травмами мне уже приходилось встречаться. И шутить с ними не советую. Без рентгена и УЗИ сложно сказать — пустяковая это штука или дело может закончиться летальным исходом. Так что нашему соратнику, великому князю, предстоит дорога дальняя в плавгоспиталь, где ему будет оказана вся необходимая помощь. Да и мне не мешало бы показаться эскулапам — похоже, что без трещин ребер не обошлось. При вздохе справа сильно побаливает, да и в глазах периодически темнеет и чуть подташнивает. Похоже, что и сотрясение головного мозга всё же имеет место быть.
Слух о наших раненых пронесся по кораблю. «Сметливый» лег в дрейф примерно в двух сотнях метров от сгрудившихся шлюпок и начал методичный отстрел лаймиз. Но мы же все-таки не звери. Я приказал щадить несчастных китаянок и китайчат, которых силой заставили принимать участие в этом фарсе. Когда в шлюпках не осталось никого, кроме фигур в платках и сарафанах и их пацанвы, китайцев стали поднимать на борт.
Как выуживали из воды остатки экипажа злосчастного «Тэлбота» и «Марокканки», я уже не видел. В глазах вдруг потемнело, меня вывернуло на палубу, и я выпал в осадок. Видимо, после контузии организм все-таки взял тайм-аут.
Уже когда за нами, ранеными и пленными, прилетел вертолет, я узнал, кто будет моими попутчиками кроме великого князя Михаила и одного тяжелораненого морпеха. Нашим орлам удалось выловить из воды старого знакомого, милейшего джентльмена Левиса Бейли. Пробковый жилет спас его никчемную жизнь. Хотя, наверное, его лондонские начальники предпочли бы, чтобы он утонул. А один из двух налетчиков, которых удалось повязать в самом начале, оказался почти моим коллегой — майором британской морской пехоты Эндрю Мак-Кейном. Это именно ему пришел в умную голову общий замысел всей этой провокации. Короче, в застенках кровавой гэбни уже калят клещи и греют масло. С господами британцами предстоит серьезный разговор.
Кстати, чуть позже должны прилететь еще две вертушки и забрать два десятка китаянок и пацанов. Только несколько из них немного лепечут по-английски, а остальные — ни в зуб ногой. Из наших никто китайского не знает. Ведь группу на турок и арабов натаскивали. Так что их тоже отправляют на плавгоспиталь, пусть потом у начальства голова болит, что с ними делать. А сам «Сметливый», кое-как залатав пробоины, идет в Шанхай. Именно оттуда мистер Лондон, который сейчас сидит в своей каюте и по свежей памяти кропает статью, и нанесет свой информационный удар.
5 МАРТА (19 ФЕВРАЛЯ) 1904 ГОДА, 01:05.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
ДВОРЕЦ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА, НАБЕРЕЖНАЯ РЕКИ МОЙКИ, 106.
Александр Васильевич Тамбовцев.
— Александр Васильевич, Александр Васильевич, проснитесь… — слышу я сквозь сон чей-то тихий голос и еще чувствую, что меня трясут за плечо. Кажется, меня будит дежурный старший смены охраны. — Радиограмма от контр-адмирала. Срочная!
— Вот черт! — вскакиваю с постели и первым делом смотрю на часы, которые показывают 01:06. Протягиваю руку за радиограммой: — Давай сюда!
Распечатанный на принтере бланк. Усилием воли заставляю себя сосредоточиться и сфокусировать взгляд. Наконец, читаю:
«Сегодня, примерно в 10:00 по местному времени, произошло неспровоцированное нападение британского крейсера „Тэлбот“ и судна-ловушки „Марокканка“ на наш сторожевой корабль „Сметливый“. В результате боестолкновения тяжело ранен и контужен наследник российского престола великий князь Михаил, жизнь которого сейчас находится вне опасности.
Легкие ранения и контузии получили полковник Бережной, несколько бойцов отряда спецназначения, морских пехотинцев и членов команды „Сметливого“. В результате скоротечного боя оба корабля противника потоплены. К нам в плен попали руководители британской провокации: коммандер Левис Бейли и майор морской пехоты Эндрю Мак-Кейн. Помимо них в плен попали матросы и офицеры из состава команды „Талбота“. Раненые срочным рейсом вертолета отправлены на плавгоспиталь „Енисей“, пленные доставлены на крейсер „Москва“ для проведения следственных действий.
«Сучий потрох! — выругался я про себя. — Почему, что бы мы ни делали, получается или задница, или автомат Калашникова? Теперь хочешь не хочешь, придется вставать, как-никак ЧП имперского масштаба!» — а вслух говорю:
— Товарищ сержант, немедленно будите Нину Викторовну и доложите ей обстановку. Только осторожней, а то товарищ полковник спросонья стреляет быстрее, чем соображает.
Быстро одеваюсь. Радиограмма, подобно гранате без чеки, лежит на столике. Так, нам, бородатым, бриться не обязательно, пойду гляну, справился ли сержант с побудкой полковника. Выстрелов вроде не было? Сую бланк во внутренний карман и выхожу из комнаты.
Точно, вот у дверей комнаты Нины Викторовны скучает искомый сержант.
— Товарищ полковник одевается, — сообщил он мне, — сказала, что сейчас будет.
И точно, распахивается дверь, и появляется Нина Викторовна, немного заспанная. Она замедленно движется, словно большое серое привидение без мотора. Отдаю ей радиограмму, пусть наслаждается. Отправляю сержанта на кухню — распорядиться насчет кофе, а сам иду к телефону. Надо срочно вызвать генерала Ширинкина.
Называю номер, барышня, позевывая, послушно соединяет. Сначала в трубке тишина, потом раздается недовольный голос генерала: