Петербургский сыск. 1870 – 1874
Шрифт:
– Я знал, что между ними произойдёт драка и следы крови останутся в квартире Грушевского.
– Понятно, но вы же не знали, что Цеханович сбежит?
– Знал, я стал невольным свидетелем разговора, в котором Михаил сетовал, что хотел бы уехать к брату в Америку, но денег нет. Вот скоро достанет большую сумму, тогда и сделает шаг, меняющий судьбу.
– С кем он беседовал?
– С Алиной Грушевской.
– И она замешана в это дело?
– Не знаю.
– Где ценные бумаги?
– На моей
– Вы знаете, где сейчас Цеханович?
– Наверное, плывёт в Америку.
Судебный следователь Лапп внимательно выслушал о результатах, проведённого расследования.
– Вы уверены, что господина Цехановича, – Николай Васильевич помахал рукой, – уже нет в России?
– Возможно всё, но на его месте я бы, в самом деле, плыл на пароходе в далёкие края.
– Я не пойму, отчего он не взял в кладовой наличные деньги, а удовольствовался облигациями?
– Это самый простой ответ, Цеханович взял пятьдесят тысяч, вы представьте, какой должен быть пакет с такой суммой и сколько места занимает пять облигаций?
– Но ведь деньги и есть деньги, ими можно расплатиться повсюду, хоть здесь, хоть за границей?
– Верно, но аы забываете, что Цеханович был банковским служащим и ему известно, куда с большей прибылью «сбыть» облигации.
– Значит, сбежавший господин не доступен для нашего правосудия?
– Не совсем так, я должен вести дальнейшее расследование, чтобы отправить помощника бухгалтера в края не столь отдалённые.
– И каким, позвольте узнать способом?
– Мне предстоит отбыть в столицу.
– Следствие завершено?
– Отнюдь, предстоит самое трудное – найти Михаила Сигизмундовича Цехановича.
– И для этой цели есть ориентиры?
– Я бы выразился словами Путилина: «Кое—какие зацепки есть».
– Не смею вас задерживать. Письмо я обязательно направлю в Департамент Внутренних Дел, но будет у меня к вам, Михаил Силантьевич, просьба, не сочтите за труд, посвящать меня в обстоятельства дальнейшего расследования.
– Что ж, Миша, я могу выразить благодарность за проведённое в столь короткое время расследование, хотя, – Путилин сделал попытку добавить ложку дёгтя в триумфальное возвращение сыскного агента, – тебе подфартило с Минском.
– Нет, Иван Дмитрич, если бы не Земельный Банк, я всё равно вышел бы на след Гмелина.
– Каким образом?
– Во—первых, ложь, а во—вторых, я узнал бы у Грушевского, кто ему донёс на отношения дочери и Цехановича.
– Прямо таки донёс.
– Именно.
– Каковы твои дальнейшие действия по расследованию?
– Я установил, что дочь Грушевского Алина проживает в Толмазовом переулке в доме Фёдора Петровича Ильина.
– уже побывал там?
– Само собой и без
– Сомневаюсь, правильно сказал Гмелин, плывёт по морю, аки посуху.
– Он поддерживал отношения с Алиной не один год, любовь, привязанность, не знаю, может и иные чувства, но должен с ней связаться, то ли почтой, то ли телеграфом, то ли через кого—то постороннего.
– Пока не буду препятствовать, это только пока, так что смотри, Миша, чтобы Цеханович обязательно сидел передо мною, хотелось бы с ним переговорить.
На третий день наблюдения госпожа Грушевская посетила банкирскую кантору Геймана, что на Четвёртой линии Васильевского острова.
Сразу же в дверь под аляпватой вывеской зашёл Миша, Шахов же тайно препроводил Алину до дома.
– Добрый день! – Жуков снял шляпу. – Мне необходимо видеть управляющего канторой.
– Как о вас доложить? – Подскочил расторопный чиновник.
– Михаил Силантьевич Жуков, сыскная полиция.
– Одну минуту, – служащий упорхнул оповещать управляющего о приходе господина из сыскного отделения.
Через некоторое время человек маленького роста, напоминающий катящийся шарик, появился перед Мишей.
– Яков Платонович Гейман, управляющий и владелец канторы, чем могу служить?
Жуков представился и спросил:
– Несколько минут тому из вашей канторы вышла женщина, хотелось бы узнать ее имя и цель визита?
– Михаил, – Яков Платонович кашлянул, – Силантьич, мы должны соблюдать тайну наших клиентов, поэтому, – он развёл руками, ничем не могу помочь.
– Господин Гейман, я интересуюсь ответом на заданный вам вопрос не по собственному любопытству, а руководствуюсь исключительно государственными интересами. Могу предположить, что дама обменяла облигацию внутреннего займа с одним из этих номеров, – Миша достал из кармана пиджака записную книжку, на наличные деньги или ценные бумаги и, если это так, то я подам бумагу вышестоящему начальству о том, что господин Гейман, руководствуясь исключительно прибылью от ценных бумаг, полученных преступным путём…
– Михаил Силантьич, вы не правильно меня поняли, да, в нашей канторе соблюдаем анонимность клиентов, но если это противоречит закону, то мы с большим удовольствием поможем.
– Скажите, с какой целью приходила незнакомка к вам в кантору?
– Чтобы обменять облигацию за этим номером, – управляющий указал на один из номеров, написанных на странице записной книжки, – на акции Государственного Банка.
– Как она представилась?
– Ее имя нам неизвестно.
– Как же вы проводите сделки, если клиент неизвестен? Вдруг он – преступник?