Петька
Шрифт:
На всякий случай деревню обошли лесом, прошли, пригнувшись, через кусты и проскочили в Петькин двор. Оттуда Борька через забор сразу перелез к себе, а Нинка побежала домой — ей было дальше всех. И тут только Петька почувствовал, как он голоден и как устал. Разогреть обед сил не было. Он налил себе молока, отрезал большой ломоть хлеба, намазал его маслом и, зажмурившись, вонзил в него зубы. Ему показалось, что ничего вкуснее он в жизни не ел.
«Тётя с дядей придут — пообедаю с ними», — вяло подумал он. Доев хлеб и допив молоко, он взял книжку и пошёл в комнату. Он повыше подбил подушку и лёг, собираясь читать, но скоро отложил книжку.
«Хороший
Петька стал думать, что он напишет Борьке, а что — Нинке, как потом положит письма в конверты, как понесёт и опустит в почтовый ящик. Как будет получать от них письма, читать и вспоминать про лето. А пока ещё лета впереди много, и это очень хорошо.
А на зимние каникулы Борька с Нинкой приедут в Москву, а он, Петька, попросит маму достать им билеты в театр, и они все вместе пойдут. Борька будет смотреть молча, а потом скажет: «Здорово!» А у Нинки станут большие и тёмные глаза, и она ничего не скажет…
Сквозь сон Петька слышал, как тётя и дядя советуются, будить ли его, чтобы накормить, и хотел сказать, чтобы разбудили, но не смог и заснул крепко-накрепко.
Утром Петьку разбудил Борька.
— Слышь? Отец опять удочку требует.
— А ты?
— А я чего? Говорю, бабка не пускает, а то давно бы принёс.
— А он?
— Сказал, что с бабкой на сегодня договорился: отпустит.
— Витька в деревне?
— Тут.
— Ой как не хочется. Даже если Серого взять с собой.
— А мне, думаешь, хочется?
— Борька, ты скажи отцу, чтобы он на озере рыбу ловил. И удочки тащить не надо: они уже там.
— Небось догадался, не дурак.
— А он что?
— А он говорит: «То моё дело, где ловить, а твоё — удочки вовремя принести. Завтра на месте не будет — считай, доверие потерял». А его удочкой ты ловил.
— Я удочку пока у дядьки возьму и твоему отцу отдам. А как Витька уедет куда-нибудь, мы с тобой сходим за ней. Или дядьку попрошу со мной сходить.
— Это что ж, — сказал Борька, — пока Витька в деревне, нам со двора и носа не высунуть?
Петьке вдруг стало так муторно, что он должен сидеть и бояться, а какой-то там гад Витька живёт в своё удовольствие, ограничивает его личную свободу, не даёт нормально отдыхать. Даже в собственном дворе нужно всё время быть настороже: вдруг полезет. А как же гантели? За ними ведь надо пойти к магазину. Прощай, значит, мечта о могучей силе? И плавать он научился, надо обязательно закрепить навык, а то можно разучиться…
И тут Петька возмутился:
— Хватит нам трусить. Пойдём за удочками. Собаку возьмём и пойдём. Прямо сейчас!
— Пойдём. Только лесом, а не дорогой. Ни к чему нам с ним встречаться, даже при собаке. Кто его, пса твоего, знает, может, он в этот раз заступиться за нас не захочет. Я одну тропу знаю, через овраг, Витька сто лет искать будет — не найдёт. Побегу я, пока бабка не позвала. Мне ещё воды притащить надо и Нюське молока дать.
Петька умывался, ел, мыл посуду и представлял себе, как они с Борькой идут лесной тропинкой, впереди на длинном поводке бежит Серый и оглядывается на него, Петьку, не будет ли приказаний. Они идут смело, и вот — Витька. Стоит, как обычно, привалившись к дереву, нога за ногу, кепка на носу, руки в карманах. А Серого в траве не замечает. Вот Витька отклеивается от дерева и идёт, не торопясь, к ним. А они с Борькой стоят рядом и ждут. Борька насупился, глядит в землю, а он, Петька, прямо и смело смотрит Витьке в глаза. Витька не выдерживает взгляда, юлит глазами, но идёт, и вот уже нехорошо, как умеет только он, улыбается и говорит: «Рад вас видеть. Соскучился как-то…» Петька крикнет Серому: «Взять!», пёс зарычит тихо и грозно, Витька побледнеет, повернётся да ка-ак побежит, завизжит — и на дерево, а Серый все штаны ему уже оборвал, как Волку из «Ну, погоди!». Витька висит на ветке, Серый внизу прыгает, а они с Борькой хохочут-заливаются.
Картина получилась такая сладкая, что Петька даже зажмурился. «Надо будет колбасу с собой захватить, Серому дать, — подумал он. — Тогда в следующий раз он Витьку ещё лучше драть будет».
— Возьмём колбасу, — обратился он к псу, сидевшему возле стола.
Серый переступил передними лапами и облизнулся. Хвост задвигался по траве.
«Выучил слово, — подумал Петька. — Способный пёс. А где взять поводок для него? Или верёвку покрепче? Вон он какой здоровый, плохую верёвку сразу порвёт».
Подходящий ремешок нашёлся в сарае, где много всяких разных ремней и верёвок висело на деревянных колышках, вбитых в опорные столбы. Ремень был тонкий и мягкий, как раз такой, как нужно. Петька зацепил его за дверную ручку и дёрнул, чтобы проверить прочность. Ремень был очень прочный. Мёртвым узлом привязал Петька ремешок к ошейнику Серого, а на другом конце сделал узкую петлю, чтобы не соскочила с руки. Ведь если Серый убежит от него, то он, Петька, останется совсем беззащитным в глухом лесу, и его не спасёт уже никто. Петька с трудом просунул левую руку в петлю, в правую взял палку, чтобы прорубать ею дорогу через лесную чащу, как делали все путешественники по Африке и Южной Америке. Правда, у них для этого были большие ножи — мачете, а не палки, но ведь и здесь не джунгли, а какой-нибудь овраг с крапивой.
Петька был готов, а Борьки всё не было. Серый уже давно подпрыгивал и заглядывал Петьке в глаза. Наконец Петька не выдержал.
— Борька! — закричал он, повернувшись к забору. — Скорей давай.
Над забором показалось хмурое Борькино лицо.
— Не могу я. Бабка вдруг в гости засобиралась, с Нюськой надо сидеть, прививки у неё. Куксится.
— Ты скажи бабке, чтобы завтра пошла. Или сегодня, но после обеда.
— Сказал ей, а она: «Неча шляться. С сестрой посиди, роднее будет».
— А удочка как же? Отец ведь велел.
— И про удочку сказал, а она говорит, что она отцу мать, потому и приказ его для неё — бессильный.
— Убеги, Борька, а? Ну что она тебе сделает?
Борька тоскливо поглядел вдаль, где стояли леса, лежали озёра и была воля, хоть и тревожная, опасная, но воля.
— Не могу, отец и мать сердиться будут. Одно дело — работу не сделать, другое — бабку из дому не пустить.
И понял Петька, что не пойдут они сейчас тайной тропой по лесу, с верным псом на поводке, не будет дразнящей весёлой тревоги в груди, захватывающего чувства настоящей опасности, не придётся им перебрасываться отрывистыми фразами на ходу, когда понимаешь друг друга с полунамёка и не нужно ничего объяснять. Не будет встречи с Витькой и победы над ним. И всё из-за того, что Борька боится бабки.