Петля дорог
Шрифт:
— Гляди! Нет, ты погляди!!
Некоторое время кудрявый сосредоточенно шевелил губами. Потом всей пятерней взял себя за подбородок:
— Двести семьдесят!..
Оба тут же забыли об Игаре; кудрявый удрученно качал головой, и вся его маленькая фигура выражала крайнее горе: казалось, что обещанные деньги именно сейчас медленно уплывают прямо у него из-под носа.
— Двести семьдесят… — с суеверным страхом повторил тощий. — Это ж какая куча… Это ж домишко можно купить…
Кудрявый судорожно сглотнул:
— «Разы-скивается
Он читал и вычитывал, и повторял про себя скудные Игаровы приметы, а Игар, стоя у него за спиной, все пытался что-нибудь почувствовать. Прежний страх, например, или хотя бы гордость за то, что из сотни разыскиваемых бандитов и убийц ни один не тянет на столь внушительную сумму, ни один…
Кудрявый охрип от волнения:
— «…Приметы особые: таковых не оказалось. За оного назначена награда… А если кто укажет, где оного искать, то половина награды…»
— Разве это приметы?! — горестно воскликнул тощий, оборачиваясь к Игару. — Ни клейма на морде, ни пальца там лишнего или хоть шрама… А хренушки его поймаешь!
— Хренушки, — устало подтвердил Игар. — Ежели клейма на морде нет — так и не поймать никак. Мало ли их, таких парней…
Кудрявый покосился на него без приязни. Перечитал бумагу, безнадежно махнул рукой, почесал в затылке; снова обернулся к Игару, но с каким-то новым выражением в смятенных карих глазах.
Игар ждал. Ему вдруг стало любопытно.
Каштановые ресницы часто захлопали; пухлые белые щеки понемногу принялись розоветь, а уши, прикрываемые жесткими локонами, загорелись, как рубины. Парень поспешно, суетливо отвел глаза; некоторое время нарочито равнодушно смотрел в сторону, потом взглянул на Игара снова мгновенно, как бы невзначай. Игар равнодушно изучал оклеенную грамотами бочку; кудрявый сильно двинул локтем своего удивленного спутника, потом схватил его за локоть и, внезапно одолеваемый жаждой, поволок дружка к источнику.
Игар смотрел, как они шепчутся на каменной кладке. Кудрявый что-то доказывал — тощий колотил себя пальцем по лбу, до Игара долетало раздраженное:
— Да у тебя солома в башке! Стал бы он спокойненько дожидаться, пока его схватят! Стал бы он сам в грамоту пальцем тыкать! Стал бы он, как же…
Кудрявый шипел и озирался; Игар наблюдал за муравьем, неспешно пересекающим сообщение о беглом каторжнике.
— Да все же сходится! — возмущенно пискнул кудрявый, который не в силах был больше шептаться. — Все сходится, погляди, дурында! И знак же на шее, такие послушники носят, видал?..
Рука Игара сама собой потянулась к храмовому знаку — но он удержал ее. Эх, сообразительный парнишка… Не всякий взрослый додумается…
Через площадь шел, лениво озираясь, городской патруль в составе трех круглорожих стражников.
Игар видел, как напрягся кудрявый. Как часто
— Дурак?!
Оба быстро взглянули на Игара — и снова на патруль. Стражники шагали, вяло о чем-то беседуя; их путь проходил мимо источника, мальчишкам пришлось отойти в сторону, чтобы освободить дорогу.
Секунда тянулась бесконечно долго; стражники шли между Игаром и мальчишками, и в просветах между кольчужными куртками он видел алчные, напряженные, отчаянные глаза кудрявого. Тощий мальчишка дергал приятеля за рубаху, тыча пальцем куда-то в сторону Игара, объясняя, вероятно, что бывает за ложный донос и как расправляется потом с доносчиком невинно оговоренная жертва. Кудрявый неотрывно смотрел на стражников; Игар на мгновение увидел патруль его глазами — рукояти хлыстов у пояса, кожаные перчатки с шипами, крошка хлеба в пышной бороде начальника, высокого и мрачного, беспощадного к правым и виноватым…
Темные, вооруженные тени патрульных плыли по мостовой у самых Игаровых ног.
Потом патруль оказался далеко в стороне, и до Игара донесся срывающийся голос тощего:
— Хочешь — иди, только меня здесь не было!..
Кудрявый скривился. Горестным взглядом проводил уходящий патруль; стряхнул руку тощего, бросил сквозь зубы:
— Трус мокроштанный…
— Дурак тупоухий, — тут же отозвался тощий.
Некоторое время Игар слушал, как они переругиваются — изобретательно и витиевато; потом повернулся и двинулся прочь.
До заката звезды Хота осталось восемнадцать дней.
Старик похож был на очень большого, тощего и дурно пахнущего кролика; два его желтых передних зуба энергично торчали вперед, и короткая верхняя губа прикрывала их лишь до половины.
Старик торговал печенкой. Тележка о двух колесах была мокрой и бурой изнутри; подпрыгивая на колдобинах, она колесила по всему городу, а на почтительном расстоянии тянулась, задрав хвосты, облезлая кошачья стая.
Глядя, как чуть не каждый второй прохожий приветливо здоровается со стариком, Игар решил, что лучшего осведомителя ему не найти; торговец действительно много знал, не многого требовал и охотно болтал.
Сперва старику казалось, что о женщине по имени Тиар он никогда и не слыхивал — однако по мере того, как Игар подробно описывал приметы, добродушное лицо его все больше и больше вытягивалось, так, что два желтых зуба в конце концов нацелились Игару в грудь:
— Так ты… ее ищешь?! И на кой она сдалась тебе, позволь спросить?!
Игар замолчал, чувствуя, как ползут по спине привычные нервные мурашки. Уж больно уверенным казался старик — никаких сомнений в том, что Игар ищет некую определенную, известную старику и отчего-то пугающую ее.