Петр Первый
Шрифт:
При всех этих «хоромах» были разбиты сады, в том числе, и огромный висячий, обустроена общая система канализации Кремля. Даже в Версале ничего подобного не наблюдалось! Кроме того, государь повелел устроить в самом большом саду проточный пруд десять на восемь метров и запустить туда… потешный кораблик. Интересно, не со сводного ли братца брал впоследствии пример Петр, «царь-мореплаватель»? Он ведь частенько играл на этом пруду с корабликом.
Так что забудьте каноническую версию о том, что первый русский царь, с малолетства обожавший играть «в войнушку», был Петр – впоследствии Великий. Вкус к военным потехам привил Петру Алексеевичу старший брат,
Стоит почитать хотя бы парочку свидетельств современников, как становится ясным: при Федоре Алексеевиче не было первого министра, государь правил единолично, государственные печати не доверял никому и решения частенько принимал именно самодержавно.
А в 1671 году государь взял да и повелел вместо старинной одежды (ферязей, охабней, однорядок и т. п.) мужчинам и женщинам носить европейское короткое платье. Этот указ был очень быстро внедрен, поскольку в старой одежде стрельцы просто не пускали в Кремль — а кто же хотел удалиться от двора! Переоделись молча и быстро, не устраивая из этого общенародной трагедии.
Так что российский двор был уже достаточно европеизирован и до восшествия на трон Петра Алексеевича, причем сделано это было спокойно и разумно: не желаешь появляться при дворе – носи дедову шубу и сиди дома, хочешь видеть пресветлые государевы очи – изволь надевать европейский кафтан. На бороды, правда, Федор Алексеевич не покушался: слепо подражать европейским обычаям он не желал, будучи намного умнее и дальновиднее своего младшего сводного братца.
Счастливое детство
Но время царя Федора Алексеевича неотвратимо заканчивалось. Он умер 27 апреля 1682 года в возрасте 22 лет, не только не оставив прямого наследника престола, но и не назвав своего преемника. Петру едва исполнилось десять лет. В последние годы Федор Алексеевич не слишком много времени уделял младшему сводному брату, здраво предполагая, что после него на престол взойдет родной младший брат Иван – отнюдь не слабоумный, просто излишне кроткий и богомольный. Ну, а уж потом – как Бог даст.
При старшем сводном брате детство Петра протекало спокойно и безмятежно: развлечений хватало, благодаря заботам Федора Алексеевича, на здоровье было грех жаловаться, а в положенное время начались и подобающие царственному отроку занятия разными науками. К Петруше царь Федор Алексеевич приставил воспитателем Никиту Моисеевича Зотова – по рекомендации самого Симеона Полоцкого, знаменитого российского просветителя. По русской традиции, учили наизусть Часослов, Псалтирь, Евангелие…
Обычно на этом образование знатных отроков и заканчивалось, но Зотов пошел дальше. По воспоминаниям своего современника, Зотов «хотя и не знал наук и языков, но был... довольно сведущ в истории, а паче отечественной; он рассказывал царевичу о лицах и событиях прошлого, пользуясь в качестве иллюстраций к своим рассказам нарочно изготовленными для того потешными книгами с кунштами, показывал ему «Артикул со всеми военными экзерцициями», составленный при отце его, знакомил отчасти и с жизнью Запада по картинкам, изображавшим знатные европейские города, великолепные здания, корабли и прочее».
Так что знакомство Петра с военным делом и Европой началось отнюдь не в Кукуйской слободе. Все случилось гораздо раньше, да и учитель у Петра был весьма образованным для своего времени человеком, к тому же – передовых взглядов.
Что же касается престола, то по закону на него должен был сесть 15-летний Иван Алексеевич - один. Ничего из ряда выходящего в этом не было бы: примерно в таком возрасте становились царями практически все представители династии Романовых.
Но, как неожиданно выяснилось, Иван «с детства был болезненным и неспособным к управлению страной». Выяснили это, разумеется, Нарышкины, надо полагать, проведя добросовестное исследование физического и умственного состояния царственного отрока. Не могли не провести: душой теснились за Россию, боялись, что при недееспособном царе и… Ну, понятно, погибнет держава.
Но есть способ ее спасти: объявить царем самого младшего сына покойного царя Алексея Михайловича от Натальи Кирилловны Нарышкиной, ее сделать регентшей и – Россия спасена.
Многим высокородным боярам такой вариант спасения державы активно не понравился, прежде всего, потому, что им не нравились сами Нарышкины – хваткие, не всегда отличавшие свое от чужого, пекущиеся исключительно о собственных интересах. Нашлось множество людей, готовых стать верными помощниками и поддержкой законному царю Ивану. Проблема заключалась только в одном: сам Иван проявлял невероятное равнодушие к возможности занять престол.
То есть впрямую он от него не отказывался. Готов был выполнять все, что полагалось делать помазаннику Божию, как то: восседать на троне в царском одеянии, пристойно держать скипетр и державу и делать вид, что слушает – бояр, послов и так далее. Другими словами, царствовать он не отказывался. Но вот править – категорически не хотел.
Его с детства привлекала исключительно церковь и все с нею связанное. Все однодневные посты он вообще воздерживался от пищи, а длинные посты питался, как монах, по строгому уставу. Очень часто ходил на богомолье, почитая это за первейший долг. Многочасовые церковные службы выстаивал по несколько раз на день без малейшего намека на усталость.
Слабый и болезненный? Попробуйте выстоять обычную церковную службу, да не просто выстоять, а креститься, кланяться, говорить нужные слова в нужное время и отбивать земные поклоны в положенные моменты. Да еще – на голодный желудок. Уверяю вас, занятие совсем не для немощных. Но ведь и Ивана таковым объявили именно тогда, когда реально возникла кандидатура Петра – живчика и здоровяка, потомка рода Нарышкиных, а не Милославских.
До этого о младшем сыне Марии Милославской никто, в общем-то, и не думал. А теперь громко и прилюдно заявляли, что «Иван-де, головой скорбный от природы, к тому же склонен к заиканию, плохо видит и недомогает цингою». Ну, куда такого на трон? Нужды нет, что на Руси бывали и очень скорбные главой цари, и косноязычные, и совершенно слепые.
Как знать, возможно, все и произошло бы именно по такому сценарию, не вмешайся в события умная, властная и бешено честолюбивая царевна Софья. Она готова была стать опорой братцу Ивану, помогать ему управлять державой, освобождать от докучных текущих дел. Ей же в свою очередь готовы были помогать те бояре, которые ненавидели Нарышкиных. Ничем, кроме очередной кровавой неразберихи, такое закончиться не могло – ею и закончилось: стрельцы подняли бунт, ворвались в Кремль и покромсали на мелкие кусочки всех, кто их по той или иной причине не устраивал.