Петр Первый
Шрифт:
Детство Петра кончилось в страшные дни стрелецкого бунта, когда на его глазах озверевшая толпа, подстрекаемая Софьей и ее сторонниками, растерзала многих знатных людей, в основном, близких к Нарышкиным. С тех дней и начались у мальчика непроизвольные заикание, дерганье головой и припадки эпилепсии. Немудрено: на его глазах полетел на стрелецкие копья воспитатель его матери, Артамон Матвеев, и был убит родной дядя. Чудо вообще, что Пётр остался в живых, да и его мать – тоже.
Бояре испугались народного гнева и придумали компромисс: посадить на трон сразу обоих наследников престола, а над ними – для помощи и пригляда – правительницу, царевну
25 июня 1682 года Иван V Алексеевич и Пётр I Алексеевич венчались на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Замечу, что «старший» царь («убогий и слабоумный») венчался подлинной шапкой Мономаха и большим нарядом, а для «младшего» были сделаны копии. То есть, очевидно, что «старшего царя» воспринимали все-таки достаточно серьёзно, хотя бы на церемониальном уровне, а «Петрушку» использовали в качестве дублера – мало ли что…
В результате семь лет после этого царевна с ее «галантом», Василием Голицыным, правили, Иван посещал церковные службы, а о молодой вдове и ее детях почти все забыли, дорога к Преображенскому дворцу, куда их определили на жительство, зарастала травой, челядь от скуки спала целыми днями. Фактически «как трава» рос и Петруша: кроткой Наталье Кирилловне было не по силам справиться с этой юлой. Страшное было время, смутное…
Любопытная деталь: именно Софья сделала все возможное, чтобы свести Петра с Лефортом – известным авантюристом, пригретом еще ее братом Фёдором. Царевна надеялась, что Лефорт быстро споит и развратит мальчишку – наклонности у того были соответствующие, ну а там можно и несчастный случай устроить. Но Лефорт оказался хитрее и дальновиднее «многомудрой» Софьи: предпочел дружбу странного царского отрока благоволению царевны. Впрочем, мог и совмещать.
По совету князя Голицына, Софья решила женить родного брата – сделать его тем самым, по старороссийским понятиям, «мужем зрелым»: ему шел уже восемнадцатый год. Тогда она оставалась бы правительницей и при наследнике (или наследниках) царя Иоанна Алексеевича. А Пётр… тогда можно было бы обойтись и без физического устранения Петра: возможное рождение законного наследника от корня Милославских резко меняло ситуацию.
Вряд ли умная царевна и еще более умный Голицын затеяли бы женить слабоумного, расслабленного, «головой скорбного» да еще и неспособного к супружеской жизни Ивана. Да и никто из бояр не поддержал бы их в этой затее. Значит, считали – и совершенно справедливо! – Ивана тихим и кротким юношей, нуждающемся в надежном наставнике – и только.
Иван по своему обыкновению парил в облаках и о мирском задумывался мало. Но когда ему заявили, что нужно избрать себе супругу, потребовал, чтобы все было произведено по дедовским обычаям: смотрины первых красавиц и выбор из них будущей царицы. И сам выбрал себе супругу, презрев недовольство старшей сестрицы.
Свадьбу с Прасковьей Салтыковой сыграли в январе 1684 года. Царя Петра со вдовствующей царицей Натальей на нее позвали в последний момент: патриарх настоял на соблюдении приличий. Красивый, рослый одиннадцатилетний царевич выглядел шестнадцатилетним юношей, и Софья всерьез задумалась о том, что если в ближайший год молодая царица не родит наследника, надо с «волчонком» что-то делать.
Немецкая слобода
Как ни прискорбно это отмечать, великий Пётр довольно долго (если не до самой смерти) был… ну, скажем, инфантилен. Как только строгий надзор за
Всё свободное время Пётр проводил вдали от дворца — со своим «потешным войском», состоявшим из сверстников по мальчишеским играм. Он одел и вооружил его по собственному вкусу. В его «потешные», одетые в иностранные кафтаны, под барабанный бой полковым строем шли через Москву из Преображенского в село Воробьёво. Сам Пётр служил , чем изрядно скандализировал общественность: царю полагалось взирать на подобные действия с подобающего возвышения, а не в барабан колотить.
В 14-летний Пётр завёл при своих «потешных» . Огнестрельный мастер Фёдор Зоммер учил царя гранатному и огнестрельному делу, для чего были доставлены 16 настоящих пушек. Для управления тяжёлыми орудиями царь взял из охочих к военному делу взрослых служителей, которых одели в мундиры иноземного покроя и определили потешными .
И вот тут игры на самом-то деле закончились. Потешный полк стал называться , по месту своего расквартирования. А Пётр подружился с «иностранными специалистами» - жителями Немецкой слободы - крепко и с далеко идущими последствиями.
В Преображенском, против дворца, на берегу был построен «потешный городок». При постройке крепости Пётр сам деятельно работал, помогал рубить брёвна, устанавливать пушки, чем довел свою матушку-царицу чуть ли не до инфаркта.
Исправно докладывали правительнице Софье, та посмеивалась:
– Все при деле наш дурачок, под ногами не путается. Может, и словит какое ядро на свою голову.
Здесь же, в крепости, получившей название Прешбург появился и «» — злая пародия Петра на , которую он, в отличие от сводного брата, терпеть не мог, за что справедливо получил впоследствии в народе прозвище «антихрист».
«Всепьянейшим» шутовской собор был назван потому, что в Немецкой слободе русского царя быстро приучили пить в неограниченных количествах сначала пиво, а потом водку, сделав из него алкоголика, если уж называть вещи своими именами.
Правда, в той же слободе были и полезные начинания: в 1686 году на Яузе появились первые потешные суда с лодками. В эти же годы Пётр заинтересовался всеми науками, которые были связаны с военным делом. Под руководством голландца Тиммермана он изучал арифметику, геометрию, военные науки. Но, как и от своего первого учителя, Никиты Зотова, постоянно срывался с занятий «во что-нибудь поиграть». Например, в найденный в каком-то амбаре английский ботик, который был отремонтирован, вооружен, оснащен и спущен на воду.
В слободе же к Петру пришла первая любовь – дочь местного трактирщика Анна Монс, которая надолго пленила сердце «русского великана». Причем не умом, не выдающейся красотой, а просто непохожестью на русских боярышень. Софья могла бы быть довольна: теперь «чертушку» привязывали к Кукую очень прочные узы.
Зато всполошилась не на шутку царица Наталья Кирилловна: сыну семнадцатый год, а он как был мальчишкой, так и остался, да еще пристрастился к выпивке, «табачному зелью» и непотребным девкам. Нет, женить, непременно женить! Мнения Петра никто вообще не спрашивал, а тот в ответ на сообщение матери о скорой женитьбе только бросил на бегу: